Читаем онлайн «Ответы» 3 cтраница

вертикали.

– Это гора, старик? – спрашивает солдат, пораженный столь явным безразличием жертвы к своей судьбе, висящей сейчас на волоске и полностью зависящей от его воли.

– Это гипербола, – спокойно отвечает странный старик.

– Скажи мне, чем ты можешь купить свою жизнь, я не намерен торчать здесь и слушать глупости, пока мои товарищи грабят город, – раздраженно говорит легионер.

– У меня нет ничего, кроме оливковой ветви, – старик демонстрирует прут солдату, – и Истины, ценность которой превосходит все сокровища Сиракуз.

– Видимо, это заклинание, превращающее камни в золото? – насмешливо спрашивает римлянин.

– Это Знание, преображающее человека в Бога, – не обращая внимания на смех, отвечает Архимед.

– В какого, их целый Пантеон? – заинтересованно спрашивает легионер.

– А который нравится тебе больше?

– Марс-воитель! – восклицает римлянин и задирает вверх свой короткий меч со следами запекшейся крови.

– Это несложная задача, – произносит старик, – ты им стал в тот момент, когда взял в руки гладиус.

– Неужели речь о Зевсе? – у солдата глаза лезут на лоб.

Архимед внимательно смотрит на римлянина, решая, как выстроить разговор, по всей видимости, свой последний, с солдафоном как с учеником, которого предоставила судьба, а не выбрал он сам.

– Эта линия, – наконец прерывает молчание Архимед, – путь на Олимп.

– Продолжай, – торопит его легионер, присаживаясь рядом на мраморную скамейку.

– Все, что под гиперболой, ну, то есть сама «гора», это Свобода Выбора, – старик обвел поле под линией прутком, – понятно?

Наклонившись к Архимеду получше разглядеть чертеж, римлянин уронил непристегнутый кассис к ногам старика. Солдат оказался молодым человеком, еще юношей, светловолосым галлом с веселыми глазами и обнадеживающей улыбкой.

– Я свободный человек, гражданин, – заявил он, – но мой центурион остер на словцо и у него тяжелая рука, это я насчет свободы выбирать.

– Мальчик мой, – ласково обратился к солдату Архимед, – свобода заключается в бесконечном множестве путей, приводящих тебя к выбранной цели, и не имеет отношения к римскому уставу и личностному восприятию окружающего мира отдельно взятого командира.

– Похоже на муравейник, – задумчиво произнес юноша, – внутри него много ходов, но он ограничен по размеру тем количеством былинок, которые натаскали насекомые.

– О, – воскликнул удивленный Архимед, – приятно узнать, что и среди вояк попадаются неглупые люди.

– Не забывайся, старик, – осадил его легионер, – ты в моей власти. Что над линией?

Архимед с нескрываемым интересом посмотрел на юного «завоевателя», потом перевел взгляд на чертеж: – Ответственность.

– Ответственность за что? – солдат поднял кассис и водрузил его обратно на голову.

– За выбор, – Архимед широко улыбнулся юноше.

– Если вершина «муравейника» – Олимп, то что здесь? – спросил легионер и с размаху вонзил гладиус в самое начало гиперболы.

– Точка Адама, – невозмутимо ответил Архимед.

– Что за Бог? – удивился солдат.

– Не Бог, Первочеловек. – Архимед веткой засыпал песчинками рубец, оставленный мечом, который юноша уже выдернул из многострадальной сиракузской земли. – Его свобода мала, он только что сотворен и почти ничего не знает.

– Как дитя?

Архимед кивнул головой: – И ответственность его, не знающего и облеченного малым выбором, ничтожна. Ребенок, повидавший на своем веку три-четыре холодных сезона, обронив по неосторожности масляный светильник и спалив жилище родителей и соседей, понесет иной ответ, нежели муж разумный, вроде тебя, сожжет по умыслу или во время осады дом врага своего.

– Что же ты скажешь, старик, про жилище Богов, Олимп? – с издевкой поинтересовался римлянин и, не трогая линии, по всей видимости из страха и преклонения, осторожно указал гладиусом на верхний конец гиперболы.

Легкая улыбка тронула уста старика, он прекрасно понимал, куда клонит солдат:

– Бог имеет безграничную Свободу Выбора.– Оливковый прутик прочертил линию вверх, сколько хватало его длины. – И безграничную Ответственность за это, а посему он не ошибается никогда. На этом зиждиться должна Вера в Него, а не на страхе.

– В них, – поправил старика юноша, – в Пантеоне двенадцать Богов.

– Двенадцать ипостасей одного Единого, – возразил Архимед.

– За речи такие предам смерти тебя, старик, немедленно! – вскричал легионер, но глядя на оппонента, не сопротивляющегося и не возражающего ничему, остыл.

– Кто же накажет Бога за содеянное Им, кроме другого Бога, оттого и есть не один Он, а двенадцать.

– Ты мудр не по годам, мальчик мой, ибо только что ответил на весьма важный вопрос сам. Бога может остановить только Он сам, выше нет никого, и только Он может разделить Себя на части, одна из которых будет судией другой. Абсолютная Любовь в основании своем есть Самопожертвование, Самооценка, Самоограничение и Самовоспитание. – Оливковая ветвь начертила на песке четыре точки, друг против