Читаем онлайн «Лейси (начало)» 18 cтраница
соглашается, но ее детская часть противится и рыдает. Но она не сразу слышит ее, а цепенеет и на неделю-две заваливается в яму-депрессию.
К счастью, благодаря уже своему умению работать над собой и лекарю, она расставляет все по полочкам, возвращается к жизни и выползает из ямы.
Феечка жить хочет. Понимая всех, но с ущербом для себя, она и так всю жизнь прожила. Была хорошей и удобной.
Ребёнка Змея на руки взять не могла, и хоть сто раз понимай, что этот ребёнок ни в чем не виноват, любви к нему не родится. Но она старалась его полюбить. Приезжала и даже играла с ним. Но вскоре отвращение накрывало с головой, а Вдова все визжала, что Феечка ненормальная.
«Хорошо, я буду притворяться, но что я получу взамен? Депрессию? Вы ради меня что сделали? Велели молчать? Какой-то большой перекос не находите?»
Феечка очень хочет послать их всех на три известные буквы и посылает вслух, но не пишет: цензура. Но какое всё-таки решение? Да, Феечка сделала все, что могла и больше от семьи (боже упаси!) ждать ничего не станет, но потребность осталась. Как было с мамашей. Она долго подавляла в себе тот факт, что сильно нуждается в материнской фигуре, наравне с едой, водой и воздухом. Она думала, что признав это, расписывается в вечном заточении ожидания любви от мамаши. Для Феечки это были неделимые вещи. Она кривила лицо от отвращения: уже давно от нее ничего не ждёт, а с выпуска ЮлиАнны полностью сепарировалась от мамаши, но почему так нуждается в ней?! Теперь она признается, что это так и есть. Ведь потребность не исчезла, но пришло понимание, что со своей матерью она ее не удовлетворит, потому что та голодная нищенка, которой дать нечего!
«Я собираю по миру кусочки любви от земных матерей, и меня угощают все. Кроме одной…» – однажды написала Феечка.
Это выражение не несёт боль от мамашиной нелюбви, это освобождение с привкусом горечи. Теперь Феечка глядит на мир, и он даёт все, чего не было у мамаши. Феечка немножко ощущает себя бомжонком, но талантливым, очаровательным, смышлёным, очень красивым и счастливым бомжонком! Значит, сейчас она поступит так же. Она расскажет миру об этом! Так и удовлетворит потребность себя четырнадцатилетней! Не без горечи Феечка поняла, что никому нет дела до той девочки, кроме нее самой. И она спрашивает у нее:
«Что я могу сделать для тебя? Я взрослая, мне тридцать лет, я сделаю все, что хочешь!»
И она говорит:
«Расскажи нашу историю миру, не придумывая персонажа. И ещё… Покажи мне, что несмотря на тот ужас, что случился с нами, покажи, какими счастливыми мы можем стать…»
Не придумывая персонажа! Хорошо! Ведь Феечка – это она сама, второе ее имя (а ещё любимый редактор назвала ее волшебницей)!
«Я-взрослая прямо сейчас делаю подарок для себя-подростка – публикую дневник под псевдонимом. И пусть все узнают, кто на самом деле пишет, плевать. Я непопулярна, поэтому не боюсь:) а если вдруг когда-нибудь бомбанет успех, только осчастливлюсь. К тому же некоторые родственники меня читают, и я не хочу с ними обсуждать книгу – перестраховываюсь. А миру все равно мое имя. Таких как я – тысячи. Ведь никто не знает, что прямо сейчас происходит за стенами чужих квартир…»
Пожалуй, теперь можно и от первого лица. Я возвращусь к названию главы и закончу страницу:
Слезла!
Как там у Михаила Афанасьевича?
Невидима и свободна!
Пс
И вот последняя страница дневника… Не хочу прощаться – встретимся, в моих пронзительных историях? Если хочешь, я проведу тебя в мою вселенную! Открой любую мою сказку. Представь темную тихую ночь. Вот ты выходишь на улицу. Звёзды дождём падают на землю, рисуя тропинку из кошачьих лап. Они заходят на стены, дома, заборы, а ты паришь по ним, словно в импровизированном танце… Но вот на смену ночи приходит день. Кошачьи лапки тускнеют – тропка совсем исчезает. Перед тобой лишь текст: тропинка привела тебя в мой волшебный и жестокий мир. Ты можешь познакомиться с ним. И пусть некоторые мои персонажи выбирают умереть в конце, они живут даже, когда захлопывается книга: Жемчужная Девочка утонула, но я уверена, она коснется твоего сердца.
Пспс (последний, честно, и ухожу)
Если ты всё-таки прочитал (-а) меня до этих строк (спасибо тебе), со смущённым ужасом и трепетной радостью признаю:
ты немножко стал (-а) для меня родным (-ой), потому что разделил (-а) мой маленький большой секрет, поэтому…
Обнимаю!
Люби себя. Пока.
«Хорошо, я буду притворяться, но что я получу взамен? Депрессию? Вы ради меня что сделали? Велели молчать? Какой-то большой перекос не находите?»
Феечка очень хочет послать их всех на три известные буквы и посылает вслух, но не пишет: цензура. Но какое всё-таки решение? Да, Феечка сделала все, что могла и больше от семьи (боже упаси!) ждать ничего не станет, но потребность осталась. Как было с мамашей. Она долго подавляла в себе тот факт, что сильно нуждается в материнской фигуре, наравне с едой, водой и воздухом. Она думала, что признав это, расписывается в вечном заточении ожидания любви от мамаши. Для Феечки это были неделимые вещи. Она кривила лицо от отвращения: уже давно от нее ничего не ждёт, а с выпуска ЮлиАнны полностью сепарировалась от мамаши, но почему так нуждается в ней?! Теперь она признается, что это так и есть. Ведь потребность не исчезла, но пришло понимание, что со своей матерью она ее не удовлетворит, потому что та голодная нищенка, которой дать нечего!
«Я собираю по миру кусочки любви от земных матерей, и меня угощают все. Кроме одной…» – однажды написала Феечка.
Это выражение не несёт боль от мамашиной нелюбви, это освобождение с привкусом горечи. Теперь Феечка глядит на мир, и он даёт все, чего не было у мамаши. Феечка немножко ощущает себя бомжонком, но талантливым, очаровательным, смышлёным, очень красивым и счастливым бомжонком! Значит, сейчас она поступит так же. Она расскажет миру об этом! Так и удовлетворит потребность себя четырнадцатилетней! Не без горечи Феечка поняла, что никому нет дела до той девочки, кроме нее самой. И она спрашивает у нее:
«Что я могу сделать для тебя? Я взрослая, мне тридцать лет, я сделаю все, что хочешь!»
И она говорит:
«Расскажи нашу историю миру, не придумывая персонажа. И ещё… Покажи мне, что несмотря на тот ужас, что случился с нами, покажи, какими счастливыми мы можем стать…»
Не придумывая персонажа! Хорошо! Ведь Феечка – это она сама, второе ее имя (а ещё любимый редактор назвала ее волшебницей)!
«Я-взрослая прямо сейчас делаю подарок для себя-подростка – публикую дневник под псевдонимом. И пусть все узнают, кто на самом деле пишет, плевать. Я непопулярна, поэтому не боюсь:) а если вдруг когда-нибудь бомбанет успех, только осчастливлюсь. К тому же некоторые родственники меня читают, и я не хочу с ними обсуждать книгу – перестраховываюсь. А миру все равно мое имя. Таких как я – тысячи. Ведь никто не знает, что прямо сейчас происходит за стенами чужих квартир…»
Пожалуй, теперь можно и от первого лица. Я возвращусь к названию главы и закончу страницу:
Слезла!
Как там у Михаила Афанасьевича?
Невидима и свободна!
Пс
И вот последняя страница дневника… Не хочу прощаться – встретимся, в моих пронзительных историях? Если хочешь, я проведу тебя в мою вселенную! Открой любую мою сказку. Представь темную тихую ночь. Вот ты выходишь на улицу. Звёзды дождём падают на землю, рисуя тропинку из кошачьих лап. Они заходят на стены, дома, заборы, а ты паришь по ним, словно в импровизированном танце… Но вот на смену ночи приходит день. Кошачьи лапки тускнеют – тропка совсем исчезает. Перед тобой лишь текст: тропинка привела тебя в мой волшебный и жестокий мир. Ты можешь познакомиться с ним. И пусть некоторые мои персонажи выбирают умереть в конце, они живут даже, когда захлопывается книга: Жемчужная Девочка утонула, но я уверена, она коснется твоего сердца.
Пспс (последний, честно, и ухожу)
Если ты всё-таки прочитал (-а) меня до этих строк (спасибо тебе), со смущённым ужасом и трепетной радостью признаю:
ты немножко стал (-а) для меня родным (-ой), потому что разделил (-а) мой маленький большой секрет, поэтому…
Обнимаю!
Люби себя. Пока.