сумели свыкнуться с утратой. Вячеслав Николаевич, вы помните моего отца? Кулакова Василия? Он был предан вам, если вспомните.
– Да. Я помню. Я всех своих рабочих помню. Не сомневайся. И знаю, что не так он воспитывал своего сына.
– Как ты!..
Кулак было рванул в сторону Астапова-старшего, но тот вскочил с кресла и уставил дуло ружья в грудь Андрея.
– Вячеслав Николаевич, – завыл я, – не совершайте глупость. Прошу.
– Он должен ответить.
Вячеслав Николаевич нажал на курок, но ничего не произошло. Мне показалось, что Кулак даже зажмурился. Еще раз, и опять никакого эффекта. Астапов-старший, не отрывая дула, осматривал ружье в поисках дефекта, Кулак же спокойно продолжал ждать. Видимо, Владик так спешил с покупкой, что купил декоративное ружье.
– Вячеслав Николаевич, – заговорил Кулак, – я сдамся. – Он отодвинул дуло в сторону. – Это лишнее.
В палисаднике полыхнул огонь. Все повернули головы, а Астапов-старший подошел к окну, чтобы понять, что происходит. Соседнее окно разбилось, и по полу разбежалось пламя. Кто-то швырял бутылки с зажигательной смесью. Кулак сразу же бросился ко мне и поднял меня с дивана. Астапов-старший кинул ружье в сторону и подхватил меня с другого плеча.
– Куда? Огонь! – закричал я. – Надо потушить огонь.
Они меня не слушали. В окно, где стоял Вячеслав Николаевич, залетела вторая бутылка. Всю комнату охватило пламенем. Меня вытащили на огород. На мои крики никто не откликался, а дом уже целиком поглощало огнем. Я даже думать не мог, что засланцы Гольдберга опустятся до такого. Я рыдал и вырывался, но меня продолжали держать, чтобы не совершил глупостей. У меня отнимали последнее, что осталось.
Эпилог
В ушах задребезжал звук будильника. Успел отвыкнуть от своевременного подъема на работу, хоть дела, связанные с домом, стали такой же работой, но из-за отсутствия обязательств прощал себе лишний сон. Отключив сигнал, я продолжал смотреть в пустоту, уже понимал, что не усну, но вставать навстречу суете не хотелось.
Раздался скрип двери.
– Игорь, – прозвучал в голове голос сестры, – вставай. Кофе уже готово.
Заставлять Свету ждать не хотелось, поэтому выбрал меньшее из двух зол. Собравшись и умывшись, я выполз на кухню к завтраку. Сестра приготовила кофе с булочками из слоенного теста, а в пакет собрала несколько на вид сытных бутерброда.
– Что сегодня будешь делать? – спросила она.
– Фундамент должен уже застыть, так что меня ждут стены. Наверное, сегодня останусь во времянке. По прогнозу обещали теплую ночь.
– Братик, прекращай оставаться один. Лучше приезжай сюда. Тебе здесь и так все рады. Да и крестница опять будет без тебя плакать.
– Посмотрим, – с улыбкой произнес я. – Работы много. Хочется до зимы закончить с каркасом. Тем более Марине надо привыкать к вам без меня, а то избаловалась.
Света лишь пожала плечами. Мне нравилась вся эта домашняя теплота, но меня все равно вырывало за ее пределы. Долгое время с семьей тяготило, а близкие превращались во врагов. Перезимовав у сестры, успел к ней привыкнуть и сродниться, но не чувствовал себя как дома. Я уже был лишний в их семье, и порой хотелось провалиться под землю во время ссор или их планов на будущее. Мне был необходим собственный мирок, куда мог сбежать, поэтому весной приступил к отстройке фамильного дома. Какие-то средства с работы на заводе скопил, да и на протяжении этого времени зарабатывал копеечку с копирайтинга, эти деньги и вкладывал в стройку. Также не забывал и про обязанность перед Аней и заканчивал уже свой первый роман о ней.
Управившись с завтраком, прополз в спальню и поцеловал свою крестницу Марину. Мне нравилось смотреть, как она спит, для меня это был первый близкий мне комочек счастья. В день пожара Кулак сам сдался полиции. Мише никак не получилось смягчить приговор, и моего друга ожидал максимальный срок. По моей просьбе, сестра быстро оформила опеку над Мариной, тем более выяснилось, что она знала Кулака, даже после ухода из автомастерской обращалась к нему за помощью с поломками своей машины. Конечно, не за бесплатно, но она доверяла его таланту общаться с техникой. Вышло даже забавно, я так долго его искал, а ниточка к нему была все это время рядом. После удочерения решили крестить Марину, а меня сделать ее крестным отцом. Я даже через Мишу получил благословление от Кулака – он был только за. Крестной же матерью по моей просьбе стала Алена. После всего случившегося с ней часто к ней заглядывал в палату и помогал чем получится. После выписки она не смогла вернуться в квартиру Владика, но согласилась на помощь Славика и Катьки. Вражда между старыми друзьями улетучилась: Алена, видимо, смирилась со всем, а Катя поняла все то, что случилось с подругой. Общее горе объединяет людей, как случилось и у меня с сестрой.
За полчаса я добрался из Ястребска в Родищенск. В Нижнем меня встречал уже родной участок. Выгрести весь тот мусор, что остался после пожара, оказалось той еще задачкой. Закидывал на тележку все, что плохо