Читаем онлайн «Ожоги» 3 cтраница
скруткой. – Закусить, правда, нету ничего. Яблоко было вчера, почти целое. Но оно, знаешь, под диван закатилось. Хочешь, поищу?
И, не дожидаясь ответа, Митька протянул бутылку Пал Палычу. Тот только с тошнотностью поматал в ответ головой, стараясь не только не пить эту мразь, но и не смотреть на нее, не видеть ее, и, по возможности, не помнить о ней.
Митька пожал плечами и приложился к горлышку сам, крупно глотнул раза три, оторвался и сморщился настолько неистово, что Палыча чуть не вывернуло от одних только его кривляний.
Митька же довольно откинулся на спинку дивана, чем снова потревожил котят. Те запищали, будто вырвав Палыча из странного забытья, и он, наконец, решился осмотреться.
– Как же ты… так? – вырвалось у него, когда он осознал всю ужасающую запущенность заваленного откровенным мусором дворика и всю запущенность Митькиной повседневности, так же заваленную откровенной мерзостью. – Тебе же уж лет сорок пять? А ты все…
Митька улыбнулся и поправил:
– Вообще… В июле будет тридцать семь… – от нескольких потребленных глотков он тут же опьянел, веки его отяжелели и опухшее лицо обрело вид сонного и по-своему блаженного. Он помолчал, медленно оглядел помойку вслед за Палычем и промямлил: – Да так как-то оно сложилось… Само по себе.
– Но ведь не всегда же ты пил? – оторвал Палыч тяжелую голову от рук, взглянул на Митьку, но снова уткнулся взглядом в землю под ногами – голова кружилась, а запах Митькиной жидкости для питья будоражил и без того с трудом сдерживаемую тошноту.
Митька задумался.
– Не всегда. Только лет с тринадцати начал, а до этого почти и не пил. Пиво только одно, – ответил он и ответом своим вызвал у Палыча недоумение, ибо тот опять оторвал лицо от рук и взглянул на Митьку с оценивающей пристальностью.
Почувствовав редкий к себе интерес, Митька еще разок приложился к бутылке, занюхал выпитое рукавом, на сей раз уже без гримас отвращения, и пустился рассказывать о своей жизни.
Поведал он, что родители его пили вначале только для настроения, после работы. Но в девяностые, когда все потеряли привычный уклад, растерялись и они, стали выпивать от безысходности, ибо люди они были совсем уж простецкие, бесхитростные. А в новое время такие не нужны.
Вначале работали они без зарплаты, а за одни обещания, надеялись. Но потом, когда стало ясно, что их просто обманывает новый владелец завода, уволились, приноровились таскать металл, воровать его, снимать электролинии, за что отец вообще загудел в тюрьму.
Пока он сидел, мать и вовсе спилась и уже сама подсадила на выпивку детей. Чтобы есть не хотели.
К двадцати пяти Митька уже пил по месяцу беспробудно. После этого перерыв дней пять или неделю, если повезет, и опять в пьянство, опять на добычу чермета. Вот потому жизни у него и не вышло – ее и не было никогда.
– А когда мне было девятнадцать, я не пил целый год. Мог тогда, – рассказал он со вздохом человека, потерявшего навсегда великую ценность. – Потому, что влюбился я тогда. Бросил пить, устроился на укладку асфальта, стал зарабатывать наличными. И все не знал, как к ней подступиться, к Светке-то. Все ходил вокруг да около. Даже пел в нашей группе, в заводском ДК, где теперь церковь. Думал, заметит меня Светик, посмотрит такими глазами, знаешь? И я тогда осмелюсь.
Он улыбнулся с детской застенчивостью, погрузившись в теплые воспоминания, съежился, сгреб в охапку писклявых котят и пристроил к себе на колени. Те, видимо привычные к хозяйским ласкам, притихли.
– А потом что?
– Она погибла, – он покачал головой и полез рукой под диван, чтобы достать свою омерзительную бутылку. От действия алкоголя что-то произошло в его организме, от чего отек несколько спал с лица, и Митька уже не выглядел опухшим стариком. – Она тоже по металлу ходила, заброшенный цех растаскивали тогда. Вот на нее балка и обрушилась, и ее… Тогда я запил по-настоящему, знаешь? Запил… На ней у меня все сошлось в этой жизни. А потом… бах! И нету ее. И меня тоже…
Палыч поднялся, чтобы оценить свои силы, но голова закружилась, и он с трудом уселся обратно, стараясь приземлиться между пружин.
– Да-а, – прохрипел Митька, сделав еще несколько шумных глотков и не обращая внимания на попытки Пал Палыча незаметно улизнуть домой. – Много лет прошло, теперь уже и не важно, наверное, когда и с чего началось. Теперь уже все так… Не остановить.
– Ну запил с горя, пропился, оттосковал, дальше-то зачем пил? Молодой ведь был совсем, нашел бы какую-нибудь другую, создал семью…
– Да все вокруг пили – мать, отец, все друзья. И захочешь не пить, так принесет кто-нибудь, еще и уговаривать станут. Да и кому я нужен в этой жизни? Такой же пьянице? Так в чем тогда разница? Это Светка не пила, а другие все вокруг меня… Все пили, знаешь, кто из простых людей.
Так и прожил он все свои взрослые годы. Родители уж давно померли, как и многие из друзей.
– А когда здесь церковь сделали из заброшки ДК-ашной, я стал думать о Боге, – Митька вздохнул и посмотрел