Читаем онлайн «Сказка» 4 cтраница
этого джина, виски, водки и бренди ощутил дикую усталость. Вы бы не подумали, что десятилетний ребенок может так устать, но я устал.
На ужин я поставил в микроволновку замороженный обед «Стоффер» — «Бабушкину куриную запеканку», нашу любимую, — и пока он готовился, разбудил отца. Он сел, огляделся, как будто не знал, где находится, а потом начал издавать страшные пыхтящие звуки, которых я никогда раньше не слышал. Он кинулся в ванную, закрывая рот руками, и я услышал, как его вырвало. Мне казалось, что это никогда не прекратится, но в конце концов это произошло. Зазвенела микроволновка. Я достал курицу из духовки, используя прихватки с надписью «ХОРОШАЯ ГОТОВКА» слева и «ХОРОШАЯ ЕДА» справа — один раз забудешь взять эти прихватки, когда достаешь что-то горячее из духовки, и больше никогда не забываешь. Я разложил еду по нашим тарелкам и пошел с ними в гостиную, где папа сидел на диване, опустив голову и сцепив руки на затылке.
— Будешь есть?
Он поднял глаза.
— Может быть. Если принесешь мне пару таблеток аспирина.
В ванной воняло джином и чем-то еще, возможно, бобовым соусом, но по крайней мере он вытер это все и смыл за собой. Я попрыскал вокруг освежителем, потом принес ему пузырек с аспирином и стакан воды. Он взял три раблетки и поставил стакан туда, где раньше стояла бутылка «Гилбис». Он посмотрел на меня с выражением, которого я никогда раньше не видел, даже после смерти мамы. Мне неприятно это говорить, но я скажу, потому что это именно то, о чем я тогда подумал: это было выражение собаки, которая нагадила на пол.
— Я мог бы поесть, если бы ты меня обнял.
Я обнял его и сказал, что сожалею о том, что сказал.
— Все в порядке. Наверное, я это заслужил.
Мы пошли на кухню и съели столько «Бабушкиной куриной запеканки», сколько смогли — это было не так уж много. Убирая наши тарелки в раковину, он сказал мне, что давно собирался бросить пить и теперь точно так поступит. Сказал еще, что в понедельник собирается начать поиски работы, но не сделал этого. Он сидел дома, смотрел старые фильмы по TКM, и когда я вернулся домой с бейсбольной тренировки и полуденного заплыва в бассейне, был уже порядком пьян.
Он увидел, как я смотрю на него, и только покачал головой.
— Завтра. Завтра. Обещаю тебе.
— Чушь собачья, — сказал я и пошел в свою комнату.
Это было худшее лето моего детства. «Было ли оно хуже, чем после смерти твоей матери?» — можете вы спросить, и я отвечу «да», потому что он был единственным родителем, который у меня остался, и еще потому, что все вокруг, казалось, происходило в замедленной съемке. Он действительно пытался без особого желания найти работу в страховом бизнесе, но из этого ничего не вышло, даже когда он побрился, принял ванну и надел деловой костюм. Думаю, о нем уже ходили слухи. Счета поступали и валялись на столе в прихожей нераспечатанными — по крайней мере, им. Я открывал их, когда стопка становилась слишком высокой, показывал ему, и он выписывал чеки на погашение. Я не знал, когда эти чеки начнут возвращаться назад с надписью «НЕДОСТАТОЧНО СРЕДСТВ», и не хотел знать. Это было все равно, что стоять на мосту и представлять, как на тебя несется потерявший управление грузовик. Интересно, какими будут твои последние мысли перед тем, как он раздавит тебя насмерть? Он устроился на неполный рабочий день на автомойку «Джиффи» у выезда на шоссе. Проработал неделю, а потом то ли уволился, то ли его уволили. Он не сказал, что именно случилось, а я не спрашивал. Я попал в команду всех звезд «Лиги креветок», но мы вылетели в первых двух играх турнира с двойным выбыванием. В игровой сезон я сделал шестнадцать хоум-ранов, я был лучшим силовым нападающим, но за эти две игры я семь раз промазал, один раз засадил мяч под ноги кэтчеру, а один раз послал его так высоко, что понадобился бы лифт, чтобы до него достать. Тренер спросил, что со мной не так, и я сказал — ничего, ничего, просто оставьте меня в покое. Еще я делал всякие пакости, иногда с другом, иногда сам по себе. И спал не очень хорошо. Мне не снились кошмары, как после смерти матери, я просто не мог заснуть, иногда до полуночи или часа ночи. Я начал отворачивать от себя часы, чтобы не смотреть на цифры. Я не то чтобы ненавидел своего отца (хотя уверен, что со временем пришел бы к этому), но испытывал к нему презрение. «Слабак, слабак», — думал я, лежа в постели и слушая его храп. И, конечно, меня волновало, что с нами будет. Кредит за машину был, к счастью, выплачен, но за дом — нет, и размер платежей приводил меня в ужас. Сколько пройдет времени, прежде чем он не сможет платить ежемесячный взнос? Это время, несомненно, должно было наступить, потому что ипотеке оставалось еще девять лет, и у нас не было никакого шанса продержаться так долго. «Бездомные, — подумал я. — Банк заберет наш дом, как в «Гроздьях гнева», и мы станем бездомными». Я видел бездомных в центре города, их было много, и когда я не мог заснуть, мои мысли обращались к ним. Я много
6
Это было худшее лето моего детства. «Было ли оно хуже, чем после смерти твоей матери?» — можете вы спросить, и я отвечу «да», потому что он был единственным родителем, который у меня остался, и еще потому, что все вокруг, казалось, происходило в замедленной съемке. Он действительно пытался без особого желания найти работу в страховом бизнесе, но из этого ничего не вышло, даже когда он побрился, принял ванну и надел деловой костюм. Думаю, о нем уже ходили слухи. Счета поступали и валялись на столе в прихожей нераспечатанными — по крайней мере, им. Я открывал их, когда стопка становилась слишком высокой, показывал ему, и он выписывал чеки на погашение. Я не знал, когда эти чеки начнут возвращаться назад с надписью «НЕДОСТАТОЧНО СРЕДСТВ», и не хотел знать. Это было все равно, что стоять на мосту и представлять, как на тебя несется потерявший управление грузовик. Интересно, какими будут твои последние мысли перед тем, как он раздавит тебя насмерть? Он устроился на неполный рабочий день на автомойку «Джиффи» у выезда на шоссе. Проработал неделю, а потом то ли уволился, то ли его уволили. Он не сказал, что именно случилось, а я не спрашивал. Я попал в команду всех звезд «Лиги креветок», но мы вылетели в первых двух играх турнира с двойным выбыванием. В игровой сезон я сделал шестнадцать хоум-ранов, я был лучшим силовым нападающим, но за эти две игры я семь раз промазал, один раз засадил мяч под ноги кэтчеру, а один раз послал его так высоко, что понадобился бы лифт, чтобы до него достать. Тренер спросил, что со мной не так, и я сказал — ничего, ничего, просто оставьте меня в покое. Еще я делал всякие пакости, иногда с другом, иногда сам по себе. И спал не очень хорошо. Мне не снились кошмары, как после смерти матери, я просто не мог заснуть, иногда до полуночи или часа ночи. Я начал отворачивать от себя часы, чтобы не смотреть на цифры. Я не то чтобы ненавидел своего отца (хотя уверен, что со временем пришел бы к этому), но испытывал к нему презрение. «Слабак, слабак», — думал я, лежа в постели и слушая его храп. И, конечно, меня волновало, что с нами будет. Кредит за машину был, к счастью, выплачен, но за дом — нет, и размер платежей приводил меня в ужас. Сколько пройдет времени, прежде чем он не сможет платить ежемесячный взнос? Это время, несомненно, должно было наступить, потому что ипотеке оставалось еще девять лет, и у нас не было никакого шанса продержаться так долго. «Бездомные, — подумал я. — Банк заберет наш дом, как в «Гроздьях гнева», и мы станем бездомными». Я видел бездомных в центре города, их было много, и когда я не мог заснуть, мои мысли обращались к ним. Я много