Читаем онлайн «Течет река Мойка. Продолжение путешествия… От Невского проспекта до Калинкина моста» 12 cтраница

обрадованной императрице, что «…она во всем готова слушаться свою тетушку и дает согласие выйти замуж за Брауншвейгского принца».

Таким образом граф Карл Густав Левенвольде вошел в русскую историю как человек, причастный к возникновению в России правящей четы – правительницы Анны Лепольдовны, Антона-Ульриха Брауншвейгского и их малолетнего сына – российского императора Ивана IV Антоновича, правнука русского царя Ивана VI. Правда, этот царственный альянс просуществовал в Российской империи всего один год – с 1740 по 1741. В два часа ночи 25 ноября 1741 г. Елизавета Петровна, дочь Петра I, вместе с гвардейцами ворвалась во дворец, вошла в спальню правительницы при малолетнем императоре Иване IV, разбудила свою сестру громким возгласом: «Сестрица! Пора вставать!», арестовала ее вместе с супругом, взяла из кроватки плачущего младенца Ивана IV и вынесла его к саням. Родители русского императора умерли в ссылке, а наследника российского престола – законного императора Ивана IV Антоновича навечно заключили в тюрьму.

В 1764 г. его убили при попытке освобождения подпоручиком В.Я. Мировичем из Шлиссельбургской крепости. Граф Левенвольде совершенно случайно узнал о готовящемся заговоре на очередной дружеской пирушке от подвыпивших приятелей, косвенно причастных к государственному перевороту.

Узнав потрясшую его новость, гофмаршал правительницы, несмотря на позднее время поспешил во дворец. Семейство Анны Леопольдовны почивало, и Левенвольде пришлось передать свою тревожную записку дежурной камер-юнгфере, прося как можно быстрее ознакомить правительницу с содержанием его ночного послания. Озадаченная тревожным видом графа камер-юнгфера поспешила в спальню Анны Леопольдовны, разбудила ее и передала ей письмо гофмаршала. Заспанная правительница, ознакомившись с текстом послания, приказала фрейлине: «Спросите графа Левенвольде, не сошел ли он с ума!» – и вновь заснула.

Услышав ответ, граф пришел в отчаяние. Вернулся к себе на Мойку, провел бессонную ночь, а рано утром вновь поспешил в Зимний дворец, встретился с Анной Леопольдовной и стал искренне убеждать ее в реальной угрозе дворцового переворота, однако в ответ лишь услышал, что это очередные сплетни, ибо она сама лучше, чем кто-нибудь иной, знает, что никакой грозящей опасности не существует и бояться цесаревны в данное время не следует.

И действительно, для большинства придворных дворцовый переворот оказался неожиданным, поскольку между цесаревной Елизаветой Петровной и правительницей Анной Леопольдовной внешне царило полное дружеское согласие и взаимопонимание. В день рождения цесаревны Анна Леопольдовна в декабре 1740 г. подарила родственнице прекрасный драгоценный браслет, а от лица своего маленького сына – императора Ивана VI вручила родственнице осыпанную драгоценными камнями массивную золотую табакерку с Императорским гербом. Одновременно с этим правительница распорядилась выдать милой сестрице из соляной конторы 40 000 золотых рублей для уплаты ее многочисленных долгов.

Историк Н.И. Костомаров после длительных архивных поисков пришел к выводу, что причиной опасного решения Елизаветы Петровны возглавить государственный переворот стала подковерная дипломатическая игра французского посланника в России де ля Шетарди, неформального руководителя этого дворцового заговора, весьма выгодного для Франции. Французский дипломат явился к цесаревне Елизавете Петровне и заявил, что якобы приехал предупредить ее об опасности. Из «верных» источников посланник, оказывается, узнал, что в ближайшие дни цесаревну по повелению правительницы собираются упрятать в монастырь. По мнению Шетарди, настала пора решительных упреждающий действий. «В случае неудачи Ваша решимость, – заявил французский посланник, – сохранит Вам расположение друзей, кои отомстят за нее и оставят надежду поправить дело».

После уговоров де ля Шетарди Елизавета Петровна действительно обрела «необходимую решительность» и гневно произнесла: «Если так, если уже ничего делать не остается, мне следует приступить к крайним и последним мерам. Я покажу всему свету, что я – дочь Петра Великого».

Переворот удался на славу. Елизавета, окруженная ликующими гвардейцами, возвращалась к себе в дом на Невском проспекте. Народ торжествовал и толпами бежал за санями. Очевидцы события вспоминали, что «ребенок, которого держала на руках новая императрица, услышав веселые крики, развеселился сам, подпрыгивал на руках своей тетки и махал ручками».

В тот же день в своих домах арестовали Остермана, фельдмаршала Миниха и его сына, Головнина, Мегдена, Темирязева, Стрешневых, принца Людвига Брауншвейгского (брата Антона), графа Лопухина, генерал-майора Альбрехта и, конечно же, камергера графа Левенвольде. Офицеры и солдаты, производившие аресты, по свидетельству очевидцев, обращались со всеми весьма грубо, оскорбляя их, не стесняясь в выражениях. Арестованных вначале доставили в дом Елизаветы Петровны, а затем