В январе 2019 года я вызвала ветеринара в последний раз. Он приехал с помощником. Они вкололи наркоз и намотали Капе на морду жгут. Моя собака долго была в сознании и не засыпала. А когда это произошло, ей поставили последний укол, и она горько завыла сквозь сон. Мне казалось, что в тот день я умерла вместе с ней, для меня она была не просто собакой – прежде всего другом и продолжением меня самой. Мы похоронили ее в саду, под абрикосовым деревом, у подножья Гиссарского хребта, в тридцати километрах от границы с Узбекистаном.

В дни, когда я изо всех сил старалась держаться и сама себе сказала, что не стану считаться с болью, которая обрушилась на меня, а буду изо всех сил ее игнорировать и забивать поглубже внутрь, этим себе только навредила. Потому что это оказалось ловушкой, а чувства, погребенные заживо, никогда не умирают. Это забитое внутрь страдание вредило мне и сводило с ума. Мне казалось, что моей боли нужна твердая рука. Тогда, по ошибке, я сама себе сказала, что не должна сникать, чтобы не позволить себе развалиться, не должна плакать, чтобы не открыть путь целой реке боли. Но правильнее было, конечно, разрешить себе погрузиться в отчаяние и пережить утрату в полную силу. Свернуться калачиком, плакать и кричать, возможно бить посуду или рвать одежду. Дать выход этой мрачной энергии. Потому что в реальности я не умерла вместе со своей собакой, но ее уход больно зажал мое сердце в тиски. И сейчас, когда прошло уже почти четыре года, я могу сказать, что эти тиски не разжаты до сих пор. Потому что я попалась в эту ловушку и сделала тогда неправильный выбор, закрыв переживания в себе.

Уход моей собаки стал новым толчком к тому, чтобы мы снова начали собирать сумки и отправились жить в палатке. Нет большего на свете лекарства для меня, как уходить в безлюдные места. Дорога всегда слушает тебя и никогда не спорит, такое лекарство для меня эффективнее любого доктора. В пути я чувствую, что живу. Так моя душа находит успокоение.

Добравшись до Стамбула, мы потратили еще неделю на то, чтобы дождаться посылку со снаряжением, которая спешно была отправлена для нас из Москвы. К нам ехали новые спальники, трехместная палатка и современное термобелье из технологичных тканей. Еще в Таджикистане, перед отлетом, мы облазили половину города в поисках спортивного магазина с надежным снаряжением, но на местных прилавках Душанбе лежал только китайский ширпотреб, с которым мы бы далеко не ушли.

Мы поселились в самом центре Стамбула, в недорогом отеле, под окнами которого день деньской прогуливались девицы легкого поведения, а за поворотом, на узкой улочке с верхних этажей свисали напомаженные трансвеститы в париках. Многие из них выглядели достойно, и, если бы не похабные предложения, которые они выкрикивали