Читаем онлайн «Другие берега»
- 123 . . . последняя (13) »
В. В. Набоков
Другие берега
Москва
Берлин
2020
УДК 821.161.1Р
ББК 84(2=411.2)6-442.3
Н14
Набоков, В. В.
Н14 Другие берега : автобиография / В. В. Набоков. – Москва ;
Берлин : Директ-Медиа, 2020. – 368 с.
ISBN 978-5-4499-0401-0
Издание открывает автобиографическое произведение Владимира
Владимировича Набокова (1899–1977 гг.) «Другие берега». «Американский
писатель, рожденный в России» и «безбожник с вольной душой», каковым
он сам себя определил, объял в своих воспоминаниях почти сорокалетний
период — с начала XX века по май 1940 года – времени окончательного переселения В. В. Набокова из Европы в Соединенные Штаты. Цель книги, по
мнению автора, – «…описать прошлое с предельной точностью и отыскать
в нем полнозначные очертания, а именно: развитие и повторение тайных
тем в явной судьбе».
Автор скандальной «Лолиты» всю свою жизнь не переставал удивлять
окружающих противоречивым характером и шокирующими произведениями. «Любитель не только парадокса, но и мастер камуфляжа, запутыванья следов, нагромождающий камни преткновения перед своими
исследователями, он как будто и посмертно желал бы ускользнуть — как
личность — от любознательности или любопытства следующих поколений» — именно так охарактеризовала своего современника Владимира
Набокова русская писательница и мемуаристка Зинаида Алексеевна Шаховская (1906–2001 гг.) в книге «В поисках Набокова».
УДК 821.161.1Р
ББК 84(2=411.2)6-442.3
ISBN 978-5-4499-0401-0
© Издательство «Директ-Медиа», оформление, 2020
Другие берега
Автобиография
Посвящаю моей жене
Предисловие к русскому изданию
Предлагаемая читателю автобиография обнимает период
почти в сорок лет — с первых годов века по май 1940 года, когда автор переселился из Европы в Соединенные Штаты.
Ее цель — описать прошлое с предельной точностью и отыскать в нем полнозначные очертания, а именно: развитие
и повторение тайных тем в явной судьбе. Я попытался дать
Мнемозине не только волю, но и закон.
Основой и отчасти подлинником этой книги послужило ее американское издание, «Conclusive Evidence» 1. Совершенно владея с младенчества и английским и французским,
я перешел бы для нужд сочинительства с русского на иностранный язык без труда, будь я, скажем, Джозеф Конрад,
который, до того как начал писать по-английски, никакого следа в родной (польской) литературе не оставил, а на избранном языке (английском) искусно пользовался готовыми
формулами. Когда в 1940 году я решил перейти на английский язык, беда моя заключалась в том, что перед тем,
в течение пятнадцати с лишком лет, я писал по-русски и за
эти годы наложил собственный отпечаток на свое орудие,
на своего посредника. Переходя на другой язык, я отказывался таким образом не от языка Аввакума, Пушкина, Толстого — или Иванова, няни, русской публицистики — словом, не
от общего языка, а от индивидуального, кровного наречия.
Долголетняя привычка выражаться по-своему не позволяла
1
«Убедительное Доказательство» (англ.).
3
довольствоваться на новоизбранном языке трафаретами, —
и чудовищные трудности предстоявшего перевоплощения,
и ужас расставанья с живым, ручным существом ввергли
меня сначала в состояние, о котором нет надобности распространяться; скажу только, что ни один стоящий на определенном уровне писатель его не испытывал до меня.
Я вижу невыносимые недостатки в таких моих английских сочинениях, как, например, «The Real Life of Sebastian Knight» 2; есть кое-что удовлетворяющее меня в «Bend
Sinister» 3 и некоторых отдельных рассказах, печатавшихся
время от времени в журнале «The New Yorker». Книга
«Conclusive Evidence» писалась долго (1946–1950), с особенно
мучительным трудом, ибо память была настроена на один
лад — музыкально недоговоренный, русский, — а навязывался ей другой лад, английский и обстоятельный. В получившейся книге некоторые мелкие части механизма были
сомнительной прочности, но мне казалось, что целое работает довольно исправно — покуда я не взялся за безумное
дело перевода «Conclusive Evidence» на прежний, основной
мой язык. Недостатки объявились такие, так отвратительно
таращилась иная фраза, так много было и пробелов и лишних пояснений, что точный перевод на русский язык был бы
карикатурой Мнемозины. Удержав общий узор, я изменил
и дополнил многое. Предлагаемая русская книга относится
к английскому тексту, как прописные буквы к курсиву,
или как относится к стилизованному профилю в упор глядящее лицо: «Позвольте представиться, — сказал попутчик
мой без улыбки. — Моя фамилья N.». Мы разговорились. Незаметно пролетела дорожная ночь. «Так-то, сударь», — закончил он со вздохом. За окном вагона уже дымился
ненастный день, мелькали печальные перелески, белело небо
2
3
«Истинная Жизнь Себастьяна Найта» (англ.).
«Под Знаком Незаконнорожденных» (англ.).
4
над каким-то пригородом, там и сям еще горели, или уже
зажглись, окна в отдаленных домах...
Вот звон путеводной ноты.
Глава первая
1
Колыбель качается
Другие берега
Москва
Берлин
2020
УДК 821.161.1Р
ББК 84(2=411.2)6-442.3
Н14
Набоков, В. В.
Н14 Другие берега : автобиография / В. В. Набоков. – Москва ;
Берлин : Директ-Медиа, 2020. – 368 с.
ISBN 978-5-4499-0401-0
Издание открывает автобиографическое произведение Владимира
Владимировича Набокова (1899–1977 гг.) «Другие берега». «Американский
писатель, рожденный в России» и «безбожник с вольной душой», каковым
он сам себя определил, объял в своих воспоминаниях почти сорокалетний
период — с начала XX века по май 1940 года – времени окончательного переселения В. В. Набокова из Европы в Соединенные Штаты. Цель книги, по
мнению автора, – «…описать прошлое с предельной точностью и отыскать
в нем полнозначные очертания, а именно: развитие и повторение тайных
тем в явной судьбе».
Автор скандальной «Лолиты» всю свою жизнь не переставал удивлять
окружающих противоречивым характером и шокирующими произведениями. «Любитель не только парадокса, но и мастер камуфляжа, запутыванья следов, нагромождающий камни преткновения перед своими
исследователями, он как будто и посмертно желал бы ускользнуть — как
личность — от любознательности или любопытства следующих поколений» — именно так охарактеризовала своего современника Владимира
Набокова русская писательница и мемуаристка Зинаида Алексеевна Шаховская (1906–2001 гг.) в книге «В поисках Набокова».
УДК 821.161.1Р
ББК 84(2=411.2)6-442.3
ISBN 978-5-4499-0401-0
© Издательство «Директ-Медиа», оформление, 2020
Другие берега
Автобиография
Посвящаю моей жене
Предисловие к русскому изданию
Предлагаемая читателю автобиография обнимает период
почти в сорок лет — с первых годов века по май 1940 года, когда автор переселился из Европы в Соединенные Штаты.
Ее цель — описать прошлое с предельной точностью и отыскать в нем полнозначные очертания, а именно: развитие
и повторение тайных тем в явной судьбе. Я попытался дать
Мнемозине не только волю, но и закон.
Основой и отчасти подлинником этой книги послужило ее американское издание, «Conclusive Evidence» 1. Совершенно владея с младенчества и английским и французским,
я перешел бы для нужд сочинительства с русского на иностранный язык без труда, будь я, скажем, Джозеф Конрад,
который, до того как начал писать по-английски, никакого следа в родной (польской) литературе не оставил, а на избранном языке (английском) искусно пользовался готовыми
формулами. Когда в 1940 году я решил перейти на английский язык, беда моя заключалась в том, что перед тем,
в течение пятнадцати с лишком лет, я писал по-русски и за
эти годы наложил собственный отпечаток на свое орудие,
на своего посредника. Переходя на другой язык, я отказывался таким образом не от языка Аввакума, Пушкина, Толстого — или Иванова, няни, русской публицистики — словом, не
от общего языка, а от индивидуального, кровного наречия.
Долголетняя привычка выражаться по-своему не позволяла
1
«Убедительное Доказательство» (англ.).
3
довольствоваться на новоизбранном языке трафаретами, —
и чудовищные трудности предстоявшего перевоплощения,
и ужас расставанья с живым, ручным существом ввергли
меня сначала в состояние, о котором нет надобности распространяться; скажу только, что ни один стоящий на определенном уровне писатель его не испытывал до меня.
Я вижу невыносимые недостатки в таких моих английских сочинениях, как, например, «The Real Life of Sebastian Knight» 2; есть кое-что удовлетворяющее меня в «Bend
Sinister» 3 и некоторых отдельных рассказах, печатавшихся
время от времени в журнале «The New Yorker». Книга
«Conclusive Evidence» писалась долго (1946–1950), с особенно
мучительным трудом, ибо память была настроена на один
лад — музыкально недоговоренный, русский, — а навязывался ей другой лад, английский и обстоятельный. В получившейся книге некоторые мелкие части механизма были
сомнительной прочности, но мне казалось, что целое работает довольно исправно — покуда я не взялся за безумное
дело перевода «Conclusive Evidence» на прежний, основной
мой язык. Недостатки объявились такие, так отвратительно
таращилась иная фраза, так много было и пробелов и лишних пояснений, что точный перевод на русский язык был бы
карикатурой Мнемозины. Удержав общий узор, я изменил
и дополнил многое. Предлагаемая русская книга относится
к английскому тексту, как прописные буквы к курсиву,
или как относится к стилизованному профилю в упор глядящее лицо: «Позвольте представиться, — сказал попутчик
мой без улыбки. — Моя фамилья N.». Мы разговорились. Незаметно пролетела дорожная ночь. «Так-то, сударь», — закончил он со вздохом. За окном вагона уже дымился
ненастный день, мелькали печальные перелески, белело небо
2
3
«Истинная Жизнь Себастьяна Найта» (англ.).
«Под Знаком Незаконнорожденных» (англ.).
4
над каким-то пригородом, там и сям еще горели, или уже
зажглись, окна в отдаленных домах...
Вот звон путеводной ноты.
Глава первая
1
Колыбель качается
- 123 . . . последняя (13) »