Читаем онлайн «Луна над Сохо»

Бен Ааронович Луна над Сохо

Ben Aaronovitch

Moon Over Soho

Дизайн и иллюстрация Елены Куликовой

* * *

Посвящается Карифе,
ибо каждый отец мечтает стать для своего сына героем.

Люди умирали за эту музыку. Куда уж тут серьезнее.

– Диззи Гиллеспи

1. Тело и душа

Если долго ехать в одну сторону, то рано или поздно Лондон останется у вас за спиной. Такова печальная особенность современной жизни. А если вы направитесь на северо-восток по трассе А12, то неминуемо окажетесь в Колчестере. Этот город стал первой столицей Римской империи на территории Британии, и его же первым сожгла рыжая оторва из Норфолка по имени Боудика^[1]. Я знаю все это из «Анналов» Тацита, входящих в мой курс латыни. Тацит выказывал странное сочувствие к восставшим бриттам и иронизировал над плохой подготовкой римских военачальников, которые ставили удобство выше пользы. Блестяще образованные оболтусы, командующие британской армией, очевидно, приняли этот упрек к сведению: теперь в Колчестере базируется самое крутое подразделение британских войск – воздушный десант. Во время стажировки я не один субботний вечер провел на Лестер-сквер, разнимая дерущихся десантников, и теперь старательно объехал этот прекрасный город по трассе.

Потом повернул на юг и с помощью GPS-навигатора нашел съезд на шоссе B1029, что тянется по узкому перешейку между рекой Кольн и водоотводным каналом. Оно ведет в городок Брайтлинси. Лесли любит говорить, что он разбросан по побережью, словно мусор, вынесенный на берег приливом. Но у меня сложилось более приятное впечатление. В Лондоне шел дождь, но после Колчестера небо прояснилось, и теперь проглянувшее солнце озаряло спускающиеся к морю ряды чистеньких, ухоженных коттеджей в викторианском стиле.

Найти коттедж семейства Мэй было легко. Построенный где-то в семидесятых в стиле Эдвардианской эпохи, он был полностью покрыт каменной штукатуркой и весь увешан светильниками. С одной стороны от входной двери на крюке висело кашпо с голубыми цветами. С другой – виднелась керамическая табличка с номером дома, украшенная изображением яхты на волнах. Задержавшись у крыльца, я оглядел сад: возле декоративной купальни для птиц тусовалась компания садовых гномов. Глубоко вздохнув, я нажал кнопку дверного звонка.

Изнутри немедленно послышался разноголосый девичий визг. Сквозь витражное стекло в двери мне было видно только размытые силуэты, мечущиеся туда-сюда по коридору. «Там твой парень пришел!» – завопил кто-то, в ответ послышалось сердитое «шшш», кто-то что-то сказал вполголоса. Потом в конце коридора появилось светлое неясное пятно, оно приближалось, пока не заполнило собой весь витраж. Я отшагнул назад, и дверь открылась. На пороге стоял Генри Мэй, отец Лесли.

Он и так-то был крупный, а по долгу службы ему приходилось водить грузовики и перетаскивать тяжести, что добавило ширины его плечам и объема бицепсам. Однако завтраки в придорожных кафе и вечера в пабах обеспечили ему изрядное брюшко. Лицо у него было квадратное, а залысина надо лбом начинала потихоньку расти. Но он, похоже, боролся с этим просто – стригся под ноль, и сейчас волосы топорщились коротким темным ежиком. Взгляд голубых глаз был ясным и умным. Лесли, похоже, глазами пошла в отца.

Будучи отцом четырех дочерей, он, конечно, в совершенстве владел техникой внушения трепета одним своим видом. Я едва не спросил, выйдет ли Лесли поиграть.

– Добрый день, Питер, – сказал он.

– Мистер Мэй, – учтиво кивнул я.

Он не шелохнулся в дверях, все так же загораживая собой проем; приглашать меня в дом тоже не спешил.

– Лесли выйдет через пару минут.

– С ней все в порядке? – спросил я. Глупый, конечно, вопрос, и отец Лесли даже не стал утруждать себя ответом. Тут на лестнице послышались шаги, и я глубоко вздохнул, готовясь к худшему.

По словам доктора Валида, серьезно пострадали верхняя и нижняя челюсть, носовая и прилегающие к ней кости. Большая часть мышц и сосудов осталась нетронутой, однако сохранить кожный покров хирургам Университетского госпиталя не удалось. Поэтому они временно установили каркас, позволяющий дышать и принимать пищу, и шансы на то, что частичная трансплантация лицевых тканей пройдет успешно, были по-прежнему велики. Если удастся найти подходящего донора. Говорить Лесли, естественно, не могла – ведь то, что осталось от ее челюстей, соединял сейчас тончайший каркас из гипоаллергенного металла. Доктор Валид сказал, когда кости немного срастутся, можно будет попробовать восстановить и речевые функции челюсти. Как по мне, слишком уж много «если» и «когда». «Что бы ни предстало вашему взгляду, – наставлял меня доктор, – смотрите на это, пока не привыкнете. И ведите себя так, словно она осталась прежней».

– Да вот она, – сказал Генри