Читаем онлайн «Силуэты грядущего» 3 cтраница

динамику...» Это идет: Крейцкопф имел два автомобиля — подарки жены в пер-вый год их жизни — ездить умел отлично
и любил это занятие.
Крейцкопфа приняли и дали жалованья, к его удивлению, больше, чем он получал в копях. Предложили прийти в
среду с утра на работу в гараж. Крейцкопф заметил, что экзаменовал его технически неграмотный человек. Это его не
касалось.
Вечер и ночь Крейцкопф просидел в парке на одном месте. Думы о прошлом терзали его. Он видел, как чужие волосатые руки обнимают оставшиеся девичьими груди Эрны.
И Крейцкопф не знал, что ему делать. Он прохаживался и
возвращался снова. Стало прохладно. Мимо еще ходили
проститутки и в желтом рассвете, смешанном с электрическим сиянием, улыбались, как трупы.
— Теперь они уснули, — подумал Крейцкопф, — теперь
они устали и проснутся не ранее полудня. И я до двенадцати
часов успокоюсь. И ветер ведь волнуется, и я взволнован,
иначе не бывает на земле. Может быть, на Веге, на Луне
другое... Посмотрим когда-нибудь...
Крейцкопф пошел в гараж, на место новой службы. Гараж был открыт, но не было заведующего. Разгоралось утро.
Была окраина города. Крейцкопф курил и боролся со сном.
12
Наконец пришел заведующий, и Крейцкопфу дали машину: с виду похожа на тип девяностосильных ИспаноСуиза, но было в ней что-то иное: диаметр колес увеличен и
радиатор полукруглый. Мотор был запломбирован. В отдельном ящике, тоже на пломбе, стояли все нужные саморегистрирующие приборы.
Крейцкопф выехал. Машина ступала мягко и тянула бешено, несмотря на неразогретый мотор. Вместо пассажиров был положен мертвый груз.
Крейцкопфу дали задание: «Сделайте сегодня до обеда
300 километров по счетчику и возвращайтесь после этой
дистанции».
Шоссе лежало пустым, Крейцкопф воткнул четвертую
скорость, дал газ до отказа и полетел кирпичом. Тахометр
показывал 104 километра. Но мотор разогревался и усиливал тягу. 118 километров. Мимо свирепствовал ветер в это
тихое утро. Кругом распласталась природа. Вдалеке дымились трубы крематория, там гибнут остатки людей.
Успокоенный, забывший горе своего сердца, Крейцкопф
наращивал скорость. 143 километра. Дорога безлюдна,
мертво наше прошлое, а навстречу — ветер, путь и восходящая стрелка измерителя скорости.
Вдруг показалась корова. Крейцкопф срулил мимо без
тормоза. Дальше шел небольшой поворот, машину немного
занесло от скорости. Крейцкопф выключил конус и в метре
от машины заметил лохматую голову.
Крейцкопф рванул налево руль и повел ручным тормозом до отказа. Машина затряслась, запылила вывернутая
мостовая, но ребенка ударило правым фонарем, и голова его
расселась по материнским швам. Туча черной крови залила
его легкую летнюю одежду, неповрежденные глаза полуприкрылись длинными ресницами, и пухлые нетронутые
губы сложились бантиком, который теперь никогда не развяжется.
Крейцкопф оледенел от рвущего тело страдания, он
крикнул одичавшим сердцем и лег на труп ребенка, рыдая,
терзаясь и борясь с обступившей его темнотой последнего
13
отчаяния. Кругом было молчаливо, мотор потух, и город
вдали ровно шумел.
Крейцкопф встал, поднял на руки ребенка и положил его
в автомобиль. Это был мальчик, на фуражке его было написано «Океан», кровь запеклась и остановилась, ему было лет
пять.
Крейцкопф тронул машину и тихо поехал, ища глазами
мать, обходя выбоинки, чтобы не трясти мальчика. Но не
было никого. И Крейцкопф погнал, сбросив фуражку, резко
подкидывая стрелку тахометра, — и слезы текли по его лицу, смешанные с пылью, грязными струями. Он опять рыдал, налегая грудью на руль. Труп ребенка свалился с сидений на пол и там шевелился от тряски.
Крейцкопф свернул на проселок и скоро остановил машину. У межевого столба была яма. Он слез туда с ребенком и положил его в готовую могилу. Личико ребенка уже
сморщилось, не совсем прикрытые глаза побелели и закатились. Крейцкопф набрал воды из радиатора и обмыл его
начисто, потом тихо поцеловал в чистые губы, и горячие
слезы снова омыли его лицо.
— Я тебя не забуду никогда, милый, теплый ты мой... Я
переверну все и отомщу за тебя, — шептал Крейцкопф, и
горе горело в нем костром.
Он отрезал пучок светлых волос и взял их себе вместе с
шапочкой «Океан», потом засыпал могилу автомобильным
инструментом. Засыпав яму, он затосковал по мальчику так,
что хотел его откопать.
— Я искуплю тебя, — прошептал он и пошел к машине.
— Что Эрна, что моя ревность?! Тут будет теперь моя вечная привязанность и моя верная нежность...
Крейцкопф заметил местность могилы и поехал. Он ехал
медленно, стихнув сердцем, прижимая рукой к рулю круглую шапочку «Океан» с прядью тонких русых волос.
Вернувшись в гараж, Крейцкопф взял аванс под жалованье и ушел в город. Он купил вечернюю газету, желая найти
имя мальчика, и нашел его: «Родители умоляют... ушел из
дома в шесть утра... звать Гога... четыре с половиной года,
русый, очень ласковый, фуражечка с надписью