Читаем онлайн «"Фантастика 2023-196". Компиляция. Книги 1-20»

Макс Гудвин Осужденный на игру | G&C I

Глава 1. Приговорен к игре

Михаил лежал на своей шконке, стеклянными глазами буравя потолок и закинув руки за голову. Он старался не думать об этом дне, пролистывая всю свою бессмысленную линию бытия – школа-армия-техникум-тюрьма – томно ожидая финала своей жизни. В памяти всплывали такие моменты, как гибель брата в аварии, скоропостижный уход матери в след за Николаем на почве нервных напряжений, постоянно меняющиеся девушки, среди которых так и не нашлось той, что оставила бы отпечаток в его душе; и, наконец, нелюбимая работа, которая и привела его сюда – к воняющей, переполненной асоциальным элементом, камере. Но, несмотря на пропащесть существования, Михаил очень не хотел умирать, растягивая и смакуя каждую секунду пребывания пусть и в этом гадком месте.

На стене, прямо над входом в камеру вещал жидкокристаллический проектор. На экране по темной пещере шли двое: полуобнаженная светловолосая девушка с едва закрывавшими интимные места элементами брони, и высокий, худощавый, смуглолицый парень в потрепанной, волочившейся по пыльному полу подземелья рясе. Девушка несла в руках приготовленный к бою лук с двумя наложенными на тетиву, тускло светящимися стрелами, парень же был вооружен деревянным посохом.

– Вы тоже предвкушаете это!? – нагнетал голос за кадром. – Лучница и темный маг проти–и–и–и–ив дикого и доселе непобедимого Орамазука! Кровавая встреча излюбленных героев после рекламы на первом шоу империи «Ка–ак в сказке»!!! – диктор помпезно растягивал каждое слово.

Экран вдруг моргнул и загорелся синим светом, на котором белым по синему было написано: «Недостаточно кредитов для трансляции».

–Ты че, фуфлыжник!

Прямо со второго этажа нар спрыгнул невысокий, весь испартаченный зек и важной походкой, манерно разведя руки с растопыренными в стороны пальцами, направился к койке у огороженного туалета.

– Я сейчас, я проплатил…они просто трафик подняли, – запаниковал паренёк, лежащий там, и начал спешно набирать что-то на планшете.

Парень с планшетом у туалета попал сюда за сбыт наркотических средств в крупных размерах. По всему было видно, что паренёк неплохой, но блатная масть быстро прознала, что ранее не судимый «пассажир» из небедной семьи. И теперь он вынужден был «греть» хату на постоянной основе: это и передачки, и кабельные каналы, и постоянные платные, запрещённые в тюрьме ништяки с воли, передаваемые через нечистых на руку вертухаев – тюремных охранников. Слова на воле и слова за решёткой имеют разную значимость. К примеру, все, что ты скажешь и за что подпишешься, может быть использовано против тебя – ты в ответе за каждое своё слово. Сказал, что проплатил видео сеанс – значит проплатил. Если это не так, то попал в косяки, то есть толкнул фуфло. За это спросят и вгонят в ещё большие обязательства, а уж пояснять за базар тут умели. Годы практики готовили из рецидивистов ораторов и философов. Это огромная социальная ложь, что тюрьма кого-то исправляет. Озлобляет – да, ломает – да, оголяет самые неприглядные качества – да, но не исправляет. Оно и понятно, если вместе содержать профессиональных преступников и тех, кто попал в тюрьму первый раз, хоть и по тяжёлым статьям. Вот и сейчас разыгрывался спектакль на одного зрителя и жертву одновременно.

– Да ты в натуре не сечешь! Люди на тебя рассчитывали, а ты доверие хаты не оправдал, – продолжал лысый зек, по иронии судьбы носивший кличку «Кудрявый», подходя все ближе к и так угнетенному ситуацией мажору.

– Кудрявый, ну перепутал Сапог. С кем не бывает? – вступился за мажора бывалого вида зек, лежащий на нарах возле стола. – Сапог, ты же просто перепутал?

– Ддда, – промямлил Валерий Сапожников. – Я щаз все исправлю.

– Воот, – продолжал видавший виды зек. – Сапог перепутал и купит сеансов на целый месяц, чтобы хата не огорчалась.

Валерий «Сапог» Сапожников угрюмо всхлипнул и тем самым ответил утвердительно.

– Ну раз перепутал, и если хата ему косяк прощает... – протянул Кудрявый, как бы замахнувшись на мажора, но в последний момент почесав этой рукой у себя за ухом. – Живи, Сапожок.

Кудрявый такой же важной походкой, только преисполненный гордостью за сыгранную роль, вернулся на свою койку.

Михаилу не нравились все эти блатные движения, но робингуды не выживают в таких местах. Конечно, можно было вступиться за мажора. Однако это значило бы противопоставить себя всему уркоганскому единству – отдельному миру, живущему по своим специфическим законам. Тюрьма учила быстро, и Миша предпочитал не вмешиваться не в свои дела, вполне удовлетворяясь тем, что по блатным законам он числился «мужиком» – обычным человеком, коих в местах заключения 80%. Может, жестокий мир тюрьмы сочувствовал ему, но его не проверяли глупыми шутками, не пытались поддеть, или как-то понизить его социальный статус, ведь вокруг всего, что относилось к Михаилу, постоянно витал