Однажды Кунсанг сказал мне:
— Моего отца окружали не только последователи, но и те, кто считал его безумцем.
Тулшук значит «сумасшедший», но это слово также означает «непостоянный», «переменчивый». Поэтому человек с «тулшукской» натурой постоянно меняет свое мнение — с утра говорит одно, днем — нечто совершенно другое, а вечером противоречит всему тому, что сказал за день. Не выпив ни капли алкоголя, ведет себя как пьяный, а когда напивается, выглядит трезвым. Оставаясь ламой, имеет любовниц, но с ними ведет себя как лама. Будучи святым, поступает непочтительно по отношению к окружающим, однако при этом не теряет святости.
Однажды, когда Тулшук Лингпа был в Панги, его позвал к себе джинда — то есть благодетель — из деревни Трилокнатх, также известной как Каршапапа. Она знаменита своим храмом, в котором хранится статуя Ченрезига, будды Сострадания, имеющая большую историческую ценность.
Деревня находилась вверх по реке Чинаб, в одном конном переходе от монастыря Тулшука Лингпы. Ламы зарабатывают на жизнь проведением пудж, религиозных ритуалов — зачастую у людей дома. Это был богатый джинда, и пуджа должна была длиться не один день. Тулшук Лингпа собрал большую делегацию, взяв своих послушников и лам, которые примкнули к нему и поселились в его монастыре в Панги.
Во время подобных домашних пудж лам угощали не только хорошей едой, но и выпивкой. Курение сигарет буддийским монахам строго запрещено, а вот к бутылке прикладываются многие. За Тулшуком Лингпой закрепилась слава человека, способного выпить больше всех, но при этом остаться в сознании.
— Однажды послушники моего отца решили устроить ему проверку, — рассказывал Кунсанг. — Они влили в него столько выпивки, что любой другой уже отключился бы. Затем усадили его на пол, сунули в руку перо, а на колени положили листок бумаги. Хотя отец толком ничего перед собой не видел, он стал по памяти записывать слова важного писания, выводя буквы тибетского алфавита ровно и изящно. Каждый раз, когда его рука соскальзывала с бумаги, а перо вываливалось из пальцев, ученики возвращали перо на место и подносили руку туда, где отец прервался. Но он даже не замечал этого и продолжал писать. К всеобщему удивлению, в том