Читаем онлайн «Перстень русского дракона»

Виктория Лисовская Перстень русского дракона

Все совпадения случайны…

Все персонажи вымышлены…

От автора

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем.

И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя…

Ф. Ницше

Конец июля 1868 г. Санкт-Петербург

— Глашенька, дорогуша, ну что такое? Ты опять заставляешь меня ждать? — Нижняя губа детектива Свистунова капризно оттопырилась. — Я тебя зову-зову, вот что за безобразия такие тут творятся! — Аристарх Венедиктович смахнул несуществующую слезу с щеки.

— Аристарх Венедиктович, родненький, не извольте гневаться! Я здесь. — Глафира застыла в полупоклоне в дверях.

— Явилась, дорогуша! — тяжело вздохнул хозяин дома и принялся оттряхивать невидимые крошки с сюртука английского покроя.

— Если вы по поводу обеда, то через десять минут все принесу, все готово уже, — принялась оправдываться горничная.

— Все ты едой меряешь, Глашенька! Не хорошо так, детонька, надо и о пище духовной подумать, — сложив пухленькие ручки на объемном животе, закатил глаза к потолку господин Свистунов.

Горничная Глафира чуть не упала от неожиданности, чтобы Аристарх Венедиктович по своей воле отказался от обеда и предпочел вкусной и обильной трапезе пищу духовную, — такого на ее памяти отродясь не бывало.

Она от неожиданности открыла рот:

— Аристарх Венедиктович, но ведь…

— Да не пугайся ты так, обед никуда не денется, — с лукавой улыбкой произнес Свистунов, заметив недоумение прислуги. — Просто-напросто накрой сегодня в столовой на две персоны.

— У вас будут гости? — снова удивилась девушка.

Гости у господина Свистунова бывали редко, все чаще клиенты, но жадный до плотских удовольствий, в частности до обжорства, сыщик не допускал в святая святых — в столовую к обеду.

— Конечно, будут, почему нет? — снова капризно протянул хозяин. — Так что не экономь там, на стол сервиз новый поставь, вилки там серебряные. Ну, ты знаешь, — загибал пальцы на руках Свистунов.

Глафира кивнула.

— Вино гишпанское открой, что князь Муромский презентовал в прошлом году.

Глаша снова кивнула.

— Да, и еще — самое главное. — Глаза Аристарха Венедиктовича блеснули недобрым светом. — Смотри у меня, Глашка, сегодня без сюрпризов с твоей стороны, — погрозил он пальцем притихшей девушке.

— Аристарх Венедиктович, да я… — испуганно замахала руками Глафира.

— Знаю я, все знаю, что ты! Вечно лезешь куда не следует! Суешь свой длинный нос в мои расследования! — грозно закончил Свистунов.

— Но я…

— Не перебивай меня, и на сегодняшний вечер я тебя очень прошу… нет, даже требую… веди себя как горничная… Твоя задача…

— Приготовить и принести на стол, — кивнув, закончила мысль Глафира.

— Не забудь на стол накрыть, — ухмыльнулся сыщик. — И чтоб в разговор умных мужчин не лезла, соблюдала эту… как там ее… субо… су ба…

— Субординацию, — подсказала Глаша.

— Ага, ее самую, — согласился Свистунов. — Надеюсь, Глаша, ты меня услышала? А то я совсем прислугу распустил, — неодобрительно покачал головой Аристарх Венедиктович. — Давай беги, на стол накрывай, в два часа прибудет Лука Матвеевич.

— Спасский? Тот самый Лука Матвеевич Спасский? — ахнула от удивления Глафира.

— Спасский-Спасский, вижу, ты знаешь, кто это. И какой человек сегодня решил посетить лучшего сыщика Санкт-Петербурга, — приосанился господин Свистунов.

Он принялся прославлять свое скромное имя и свою незаурядную профессию, но Глафира его уже не слушала. Неопределенно кивнув, она поспешила на кухню украшать пироги и расстегаи с рыбой.

Горничная задумалась, что же Луке Матвеевичу понадобилось в их скромных меблированных комнатах на набережной реки Мойки.

Господин Спасский был известный в городе публицист, литератор. В Северной столице он читал публичные лекции о духовном просвещении, о философских доктринах, но неизбежно было одно — во всех своих произведениях он ратовал за превосходство мужского пола, женщина в его системе координат была лишь симпатичным придатком к мужчине, этаким милым домашним зверьком, вся жизнь которой должна была строиться только вокруг своего господина-мужчины, даря уют и комфорт. Женщин низших сословий Лука Матвеевич воспринимал как тягловый скот, дам из высшего света — как приятное дополнение к мужчине. Что интересно, его лекции и обвинительные речи в адрес женщин имели огромный успех в Санкт-Петербурге, мужчины слушали его взахлеб, покупали книги, читали статьи в журналах, а женщинам оставалось лишь шипеть ему вслед да сочинять желчные эпиграммы, которые, впрочем, Лука Матвеевич даже не читал.

Теперь Глафире стало понятно, почему Аристарх Венедиктович запретил ей встревать в разговор, ведь умных женщин, по