Дмитрий Агалаков
Белоснежка и медведь-убийца
…Человек запирал гараж. Сидя в «Запорожце», они видели его темный силуэт, возившийся у дверей… И тут Юля заметила другой силуэт – гигантский – через перекресток. Он темной горой вынырнул из заросшего пустыря на углу и теперь вразвалку двигался через дорогу.
– Смотрите! – она ткнула пальцем в лобовое стекло. – Вперед смотрите!
И так у нее это получилось: горячо, страстно, жутко! Взахлеб! До мороза по коже!
– Что вы так кричите, Юленька? – вздрогнул Позолотов. – Вы точно призрака увидели. Что там такое?
– А это и есть призрак, – с трудом пробормотал Следопыт и полез рукой в карман. – Бог мой… – Он вытащил телефон и нажал на камеру. – Вон он, идет!.. На нас смотрит!
То же самое дрожащими руками проделала и Юля со своим телефоном.
– Мамочки, – едва выдавил из себя Феофан Феофанович.
Ту же дорогу, на которой стоял их автомобиль, только за перекрестком, переходил медведь на деревянной ноге. И двигался он в сторону дома Чепалова. Он шел неуклюже, хромая. Вокруг него пылал золотой ореол – шкура светилась! Это падал свет уличных фонарей из глубины улицы. Грозно постукивала деревяшка. Но на полдороге медведь остановился и уставился на машину. Он смотрел прямо на них, трех пассажиров «Запорожца»! А они всё снимали на два телефона! Неровно, урывками, но снимали. Дрожащая рука Позолотова вцепилась в ключ зажигания. Но медведь не рванул на них. Хромая, он пересек дорогу на перекрестке и, вынырнув из-за угла, заковылял по тротуару к дому Чепалова. А увидев человека, которого искал так долго, сразу подал голос: его рык покатился по ночной улице. И тотчас еще пуще завыли окрестные собаки. Матвей Чепалов застыл на месте. Трое пассажиров «Запорожца» едва видели его. Чепалов истошно закричал – медведь заковылял быстрее. Расстояние между ними стремительно сокращалось. Чепалов уже не успел бы подняться по лестнице и заскочить в свой дом. Поэтому он развернулся и бросился прочь по улице. «Дьявол! Дьявол!» – закричал он и тотчас пропал из поля зрения трех потерявших речь наблюдателей.
– Едем туда! – бросила Юля.
– Страшно! – прошептал Позолотов.
– Едемте, Феофан Феофанович! – горячо взмолилась Юля.
– Нет, – замотал головой водитель.
– Едем! – грозно приказал Кирилл.
Феофан Феофанович провернул ключ в замке зажигания, но мотор не заводился.
– Черт, уже сто лет такого не было!
Следопыт рывком открыл дверцу и выскочил из машины.
– Сидите здесь! – крикнул он. – Я сам!
Но Юля молнией последовала за ним. Они добежали до перекрестка и тут услышали вопль. Крик погибающего человека! Погибающего мучительной смертью! Которого беспощадно рвут на части. Сюда уже ковылял и Позолотов.
– Стойте! – выкрикнул Кирилл, мигом раскинул руки и преградил путь своим друзьям. – Сказал же, сидите в машине…
И тогда они увидели тень зверя на дороге. Непривычную глазу тень. Медведь на костыле обернулся на них.
– Боже, – прошептала Юля. – Нет-нет-нет! Призрак, не надо…
Перед медведем лежала другая тень – несомненно, это был убитый Чепалов. Несмотря на опасность, Кирилл и Юля продолжали съёмку. И ждали, что будет дальше.
– Чур меня, чур! – страстно прошептал Феофан Феофанович. – Изыди, нечистая!
Так они и смотрели друг на друга – медведь и три человека.
– Отступаем, – проговорил Следопыт. – Слышите? Мне кажется, он готов броситься на нас…
Медведь раздумывал, куда ему рвануть – в их сторону или прочь. Исчезнуть! Ждали они, ждал медведь. Но так продолжалось недолго. Зверь грузно шагнул в темноту – точно провалился в одну из ночных теней, тяжело лежавших по обе стороны улицы.
– А вдруг он сейчас несется сюда? – спросил Позолотов. – Только мы его не видим?!
И едва он это сказал, как они услышали нарастающий стук палки. Тук! Тук! Тук! Резкий, пронзительный! Тук! Тук! Тук!
– К машине! – завопил Кирилл. – Феофан Феофанович, ради бога, скорее!
Но Феофан Феофанович хоть и старый, и хромый, а бежал вприпрыжку, тем более, что стук нарастал – он летел за ними по темной улице и уже настигал их…
Часть первая
Страшная зверюга
Глава первая
Проклятие помещика Грачевского
1
Юля стояла на балконе в теплой куртке и смотрела на Москву-полуночницу, блиставшую огнями. Трассы светились, как звездные пути, сливаясь и пересекаясь друг с другом, подобно пылающим кометам летели сотни машин, и свежесть осени упоительно ранила сердце. Отец и мать, пожелав дочке спокойной ночи, легли спать, и она могла тайком выкурить сигаретку на балконе. Правда, то и дело оглядываясь на двери. Так не хотелось оправдываться лишний раз за своеволие и убеждать, что она – двадцатилетняя хозяйка своего здоровья, а равно и своей судьбы. А также понимать, что родители правы, и она легко могла бы обойтись без этой дурной привычки. Но сигарета в двадцать лет значит порой так много! Это еще не