Читаем онлайн «Войти в одну реку, или Воспоминания архитектора» 8 cтраница

закрытое учебное заведение и решил поселить меня в семействе какого-нибудь воспитателя при учебном заведении, чтобы я, находясь в хороших условиях, мог поступить в среднюю школу. Отцу рекомендовали одного воспитателя – офицера 1-й московской военной гимназии А. Д. Бунина. Было решено отдать меня за год до вступительного экзамена, чтобы я мог подготовиться по тем наукам, которые требуются для поступления. Меня занимала перемена положения, и я безболезненно покинул родительский кров.

Я думаю, что эта перемена имела для меня много положительных результатов и хорошо повлияла на всю мою жизнь. Я продолжал шалить, но шалости мои приняли более осмысленную форму, и в кругу большого количества товарищей во мне стала вырабатываться самостоятельность, чего были лишены совершенно мои братья и сестры. Затем я был освобожден от вредного влияния в религиозном отношении. Дело в том, что у нас в доме жила одна старушка, которая была воспитательницей моей матери, некая Е. О. Берера. Мы ее называли по-французски «Bonne amie», а по-русски Боночка. Она была родом итальянка и католичка, но после одной серьезной болезни приняла православие и стала ужасной ханжой. Она взяла на себя наше религиозное воспитание, и так как мы ее любили и слушались, то ее ханжество имело на нас весьма вредное влияние. Она заставляла нас каждую субботу ходить ко всенощной и в воскресенье – к обедне. На первой, четвертой и седьмой неделях Великого поста мы должны были есть постную пищу, даже вместо коровьего молока нам давали миндальное. Постом она еще чаще таскала нас в церковь и заставляла слушать дома всякое ерундовое чтение «О житии святых», доводя нас до слез. Я лично мало поддавался этому влиянию, но мои старшие сестры стали не в меру религиозны. Стоя в церкви, я ужасно скучал, не мог дождаться конца службы и находил, что веселый, плясовой напев «Взбранной Воеводе» придуман оттого, что им кончается служба всенощной. Иногда я удирал из дому и потом лгал, что был в другой церкви. Впрочем, я иногда заходил в Андроников мужской монастырь и мне было даже занятно слушать, как монахи громко переругивались с одного клироса на другой. Это был монастырь, где совершенно не стеснялись. С площади в главные ворота открыто привозили целые полки́ пива; молодые горничные постоянно пропадали в монастыре; повар архимандрита, приходя в гости к нашему повару, рассказывал презабавные истории из жизни монастыря. Тем не менее постоянные религиозные объяснения и чтения Боночки, хождения в церковь и пример старших сестер вносили какое-то смутное чувство в мою детскую голову, и отъезд из дома сразу дал мне в этом отношении какое-то облегчение и установил другой взгляд на все религиозные обряды. Я помню, как в церкви на даче меня больно укусила оса в шею; при выходе я, еле удерживая слезы, рассказал об этом Боночке. «Ты, вероятно, плохо молился», – сказала она. «Я даже совсем не молился, а она меня все-таки укусила», – отвечал я.

Спасо-Андроников монастырь

Москва, Андроньевская площадь, 10

Монастырский комплекс, названный по имени первого игумена – Андроника, ученика Сергия Радонежского. Был закрыт большевистским правительством в 1918 году. До 1922 года на территории монастыря располагался один из первых концентрационных лагерей ВЧК, где массово расстреливали людей. В 1929–1932 годах была уничтожена колокольня монастыря, которую упоминает И. И. Рерберг. В 1927-м – некрополь, где были похоронены Андрей Рублев, воины, погибшие во время Северной войныи Отечественной войны 1812 года, основатель русского театра Федор Волков, меценат Павел Демидов, представители многих дворянских родов: Лопухины, Толстые, Волконские.

Возрождение архитектурного комплекса началось после войны, когда выяснилось, что Спасский собор монастыря – самое древнее сохранившееся здание Москвы. Иноком Андроникова монастыря был Андрей Рублев. Спасский собор был вновь освящен в 1993 году, в настоящее время в нем проводятся богослужения.

Один раз, когда мы жили на даче в Троицком, Боночка повезла меня и еще кого-то из детей на лошадях в монастырь Николо-Угреши. Дорогой нас застигла ужасная гроза, и мы промокли до костей. В монастыре мы остановились в гостинице и пробыли там два дня. Я помню, что в монастыре был монах, который лечил от бесплодия, и из Москвы к нему приезжало много женщин. В большом соборе монастыря на стене была картина Страшного суда, и на ней был изображен большой зеленый черт, державший на коленях маленького Иуду, в руках которого был мешок с надписью «200 000 р.». На другой стене были изображены двое граждан, причем один из них указывал пальцем на другого. У стоящего с опущенными руками торчала из глаза маленькая веточка с зелеными листиками, а из глаза гражданина с поднятой рукой выступало огромное бревно. О Николо-Угрешском монастыре у меня осталось одно светлое воспоминание – это замечательно вкусные

Конец ознакомительного отрывка

Купить и читать книгу!