Читаем онлайн «Твое чужое тело» 2 cтраница

один из них изрядно выпил перед дежурством самого дешевого лингерийского пойла, настоянного на прокисшем хлебе, а второй обедал мясом по-зирански, с множеством приправ и зелени. Обычный эгочеловек (элюд в просторечии) скривился бы от этих запахов, но она — нет. Впрочем, обычные элюди их на таком расстоянии и не ощутили бы. Она же неподвижно сидела у бетонной стены и монотонно фильтровала информацию, поступающую в мозг от органов чувств. Глаза закрыты, руки лежат на коленях, — привычная поза для таких, как она. Так почему-то нутру лучше чувствуется и думается. Мир становится большой объемной мозаикой. Каждые звук, запах, ощущение имеют свое значение, особый смысл. И сейчас она впитывала знания, что давало ей окружающее пространство. Капли дождя. Стук ветки — значит, рядом растет дерево, и на улице достаточно сильный ветер, чтобы это дерево пригнуть к бетонному блоку. Отголосок тепла — с той стороны стены прошли двое из внешней охраны. Внезапный холод — видимо, кто-то из встречающихся в соседнем строении использовал винзер — компактный энергопистолет, последнюю разработку по мгновенному убийству теплокровных. На мгновение промелькнула мысль пожать плечами от холода. Так делают, она видела. Она тоже так делала — когда-то очень давно. Но теперь это было бы имитацией, а не естественным рефлекторным движением обычного эгочеловека.

Холод. Нет, теперь ей не бывает холодно. Температура — лишь один из показателей окружающей среды. Элемент, говорящий о необходимости корректировки кровотока. И все. Никаких плеч.

Она открыла глаза и посмотрела на очередную каплю, разбивающуюся о бетонный пол. Если бы она умела, она бы разозлилась на себя за глупые мысли. Но она больше не умела злиться. Она знала это. Ей сказал об этом доктор Фолс. И капитан Пай. А они знают, о чем говорят. Они…

Элюд, что был заперт в той самой, охраняемой, камере, зашевелился. Изменился ритм его дыхания, ее ухо уловило отголосок болезненного стона. Несколько секунд она оценивала ситуацию, затем план действий был спроектирован, и она одним плавным движением поднялась на ноги.

— Кажется, гостей порешили, — весело заметил один из наемников. — Значит, сейчас будут заканчивать погрузку. С этими-то что делать?

Более трезвый говорил тише, но его низкий голос с хрипотцой все равно прекрасно был слышен пленнице.

— Этого, — энергоружье ткнулось стволом в дверь камеры, за который постанывая, пытался встать избитый мужчина, — в центр, сказали, он, мол, золотое приобретение. А жирдяя Вик уже прихлопнул.

— А бабу, — хихикая, поинтересовался поддатый, — секретутку жирного куда?

— Она нам вообще нах… не сдалась, — отрезал его напарник. — Уничтожат наверно вместе со зданием. Зачистку-то под ноль делать хотели. А баба левая, случайно под раздачу попала. Не при делах она.

Та, которая "не при делах", усмехнулась. Ей нравилось растягивать губы в полуулыбке-полуоскале. Это было лишнее, совершенно чуждое для таких, как она, движение, но она все равно повторяла его раз за разом. Капитан Пай называл это "глюком симбиоза". Пусть будет глюк. Зато ее личный. Должно же быть у нее хоть что-то свое кроме имени-номера?

Не при делах… Шестерки у этого "Нового Возрождения" крайне тупые. Не обратили внимания, что секретарша другая, не допросили как следует "жирного", а убили сразу, как узнали код сейфа. Даже идентификационную карточку ее не пробили. Нет, с подставной личностью все было в полном порядке, но мало ли что за "баба" сидит в кабинете у толстого продажного дяденьки из секретного научного центра? Странно, что организация, доверяющая охрану ценного ученого подобным дилетантам, еще держится на плаву и даже вселяет в кого-то ужас.

Но ей на руку.

Внутри нечто дернулось, сжалось в комок, послало вибрацию во все конечности. Почти невидимую постороннему глазу, но в результате напряжения нитей, она почувствовала каждый миллиметр своего тела, мышцы напряглись, кровь ускорила бег, зрачки расширились. Она шагнула к двери.

— Этак непользованную в расход? — с невероятной обидой в голосе удивился поддатый. — А если…

Огромная тяжелая дверь слетела с петель. Наемники, еле устоявшие на ногах, обернулись. Трезвый нахмурился, поддатый икнул.

На пороге камеры стояла женщина. Строгие брюки превратились в грязные лохмотья, белая блузка в пятнах крови была порвана в нескольких местах, оголяя руки и одно плечо. По белой коже пленницы струились синие нити, зрачки заполнили радужку, по коротким прядям пшеничных волос пробегали электрические разряды.

Она знала, как она выглядит. И как выглядит оно. Она сделала пару шагов вперед, ушла вправо, уклоняясь от удара опомнившегося пьянчужки, тот сдуру вместо того, чтобы пальнуть в нее из энергоружья, просто им замахнулся. Нет, оно, конечно, имело посеребренный штык на конце (некоторые местные виды фауны действительно от соприкосновения с серебром получали серьезные раны), и все же это было крайне глупое решение — использовать подобное против нее.