Читаем онлайн «Именем братвы» 3 cтраница

наконец, фокус зрения самих участников той рукопашной схватки. Точности изложены в сотнях уголовных дел, но в практике отечественных следователей не было задачи разгадывать происходящее. Поэтому для постижения масштаба той, в каком-то смысле гражданской, войны удобнее воспользоваться документами итальянской прокуратуры. Тем более что далее мы будем обращать легкое внимание на сходство и различия стереотипов поведения мафии Сицилии и Петербурга.

Так, в 1996 году, в период войны семей острова Сицилия, был арестован человек чести по имени Джованни Бруска. Обыск у него лишь доказывает похожесть образа жизни представителей острова и набережных Невы – 15 тысяч долларов, пистолет, часы от Cartier. Чуть позже он произнес самые устрашающие слова о своем ремесле: «Мы убили гораздо больше сотни, но меньше двухсот человек».

Неопределенность его дальнейших размышлений неожиданно и необыкновенно объясняет бандитско-пушкинское «упоение в бою»: «В тот момент я просто не успел задуматься». Такое впечатление, что это произнес гусар после сабельной атаки.

Это для математиков сравнение – не доказательство, а впечатление – инородное понятие. Для нашей истории – в самый раз.

«Ужас из щелей»

Продолжает САЛИКОВ

А в 1989 году я сел в поезд и уехал из Союза, заплатив за брак со шведкой Марией Агнетой 25 тысяч рублей. По тем временам – две с половиной автомашины «Жигули» точно. Крепкие деньги, если вспомнить, что инженер максимум мог мечтать только о десятилетней колымаге.

Петербург, 90-е, братва

Когда через пять лет я заскочил обратно в Питер – ужас прет из всех щелей. Ну чистый «Вий». В 1994 году я пришел встречать Новый год в гостиницу Профсоюзов на Каменный остров. Они тогда там столовались. Обалдел от контингента.

Ну, матросы железняки. Уровень интеллекта минусовой, похожи друг на друга как хомуты в сельпо, а считают себя хозяевами жизни. А потом, когда пошли застольные речи – братва, смерть ментам, все должны нам платить… – у-у-у, думаю, далеко вы, ребята, заплывете.

Мы же себя выше власти никогда не ставили, в голову такое прийти не могло. К милиции относились с уважением. Иначе бокс без судьи получится. И что получится?

Там такой филиал они собрали, кого волна выбросила наверх! Что особенно запомнил – на всех черные пальтуганы, шарфы белые на костюмах, не подогнанных по фигуре, у некоторых одинаковые ручки Dupont торчат из нагрудных карманов пиджаков. Правой пишу, левой зачеркиваю. Видно, одну партию грабанули и по карманам горстями распихали. Будто кино смотрю. С ними телки как дворняжки. У них фантазии не хватает в парикмахерскую зайти, волосы красят перекисью водорода в тазу. Ну чистые лохи.

Съемки братвы, банкет, Петербург, 90-е

Если ты претендуешь на место в партере, то физиономию-то хоть протри. Взглянул я на их огромный стол буквой «П», набитый под завязку хрустальными вазами с ананасами, зажмурился от блеска их золотых пуговиц от Versace и перекрестился «Господи, убереги» – и бегом.

Еду и думаю: «Что из моей родины сделали!»

БОК О БОК

Предыдущая эмоция напоминает впечатления аристократа, вернувшегося после 1917 года. Подледный, теневой, да и классический преступный мир Ленинграда категорически не принял правила игры нового класса – новых русских. Между ними трудно отыскать совпадения. Но для того, чтобы их правильно растащить в разные стороны, нужен нестандартный взгляд. С 1917-го по 1991-й на одной шестой части суши планеты Земля бок о бок и достаточно мирно царствовали две мощнейшие противоположные религиозные веры.

До эры братвы

ЧЕРНОЕ РЕЛИГИОЗНОЕ УЧЕНИЕ

Единственный из диктаторов вроде бы безбожного ХХ века, кто признал то, о чем мы сейчас поговорим, – Муссолини. В своей доктрине он открыто заявлял, что его концепция – религиозная. Гитлер официально клялся в обратном. И провозглашенный большевизмом агрессивный атеизм был типичной верой со всеми причитающимися ей атрибутами. От святых до иконостасов Политбюро, от новых божеств до триединства – Маркс, Энгельс, Ленин.

В нашей теме важно то, что хоть и лежит на виду, но до удивления незаметно: при вожде всех народов воровской мир стал огромным, да и единственным антисоветским подпольем. И ему за это ничего контрреволюционного не было. И даже поболее – воров признали социально близкими классу рабочих и крестьян. Власть в ее высшем метафорическом смысле всегда же преступникам доверяет больше, чем художникам и писателям.

На Руси путь от татей – придорожных разбойников – до профессиональной преступности занял лет четыреста.

Пропустим археологию. Взрыв капитализма в России конца ХIХ родил ту преступную субкультуру, от которой мы теперь шагаем. С ней мы