Читаем онлайн «Виражи эскалации» 2 cтраница

кому-то, может, покажется не совсем этичным: буквально сразу («Пётр Великий» ещё только мостился у стенки^[2] в Североморске) специальная группа «конторы» начала претворять в действие особый план!

…В психлечебницах страны была совершена подборка подходящих душевнобольных, которые подвергались определённым методам воздействия, включая внушение и другие (экспериментальные медикаментозные).

В результате обработки, а процесс мог растянуться на год и более, «объекты» с полной уверенностью выдавали себя за членов экипажа некоего «корабля-призрака», с уже готовыми невероятными, естественно дезинформационными, историями.

Этих людей «позволяли» перехватить агентам ЦРУ.

Но… возвращаясь к слову «политики».

В общем и как бы там ни было Терентьев Николай Николаевич, бывший командир ТАРКР «Пётр Великий», с неотъемлемым, но задвинутым в шкаф вместе с морской формой «капитаном 1-го ранга», принял на себя этот «гражданский портфель» в полной мере.

Впрочем, сколоченная ещё при живом Андропове правительственная (прежде чуть ли не «надправительственная») кризисная группа, «при прочих равных», в большинстве состояла из «людей в погонах», принадлежащих к силовым ведомствам и Министерству обороны, и лишь немногим из партийных функционеров.

Ещё, по необходимости, в той или иной степени в теме были производственники от «оборонки» – руководители ведущих ОКБ^[3]… и конечно, «технологические винтики» – специалисты-аналитики отдела «Х».

С течением времени члены «кризисной группы» неизбежно «сходили с дистанции» (первым в 1984 году ушёл Андропов), на их место вынужденно выбирались и назначались другие… или не выбирались, поскольку и без того налицо проглядывалась излишняя прогрессия в распространении фигурантов, приобщавшихся к «большому секрету».

В любом случае все они, безотносительно занимаемых постов, разделятся на тех, кто узнает всё… тех, кто получит допуск лишь частично, в рамках своих профессиональных потребностей… и тех, кто так и останется в неведении.

* * *

…Терентьев вдруг снова выпал «из образа», ощутив себя, точно какой-то препод-профессор на заумнозанудной лекции по политэкономии, насилующий уши истомлённых абитуриентов, – говорить не хотелось, но и не сказать нельзя.

«Сохранение СССР» было лейтмотивом всех кадровых перестановок в руководстве страны, во всех намеченных структурных, экономических и социальных преобразованиях.

Проблематику он видел как в более широком спектре, так и узко-предметно.

Основная проблема, если уж не беда (как он считал), крылась в базисе, самой становой сути страны Советов – коммунистической партии, проводника главной идеи и идеологии.

Фактический государственный строй СССР никак не соответствовал, а то и вовсе противоречил декларированному. Налицо был разрыв между провозглашёнными принципами и практической деятельностью партийного руководства, где полнота власти принадлежала не Советам, а как было помечено Конституцией от 1977 года – «руководящей и направляющей».

Когда-то система удерживалась на Сталине – за некомпетентность и плохую работу вполне можно было отправиться валить лес, либо и вовсе в принятых тогда реалиях – привстать к стенке под дула расстрельной команды.

Хрущёв возвёл партийцев в ранг почти неприкосновенных, утвердив закон, при котором привлечь коммуниста можно было лишь с согласия вышестоящего партийного органа. А как это происходило – известно: «рука руку моет», «своих не сдают»… что согрешившему товарищу и грозило – выговор с переводом на другую должность, порождая тем самым у партийных деятелей полное ощущение безнаказанности и всякое отсутствие ответственности. Мотивы для работы на благо общества сводились к минимуму, оставляя лишь сугубо шкурные интересы, в итоге превратив советских управленцев в высшую касту, возвышающуюся над остальной чернью. Элиту, которая в большинстве впоследствии и стояла за развалом страны.

Терентьев смотрел на всё на это и воочию, и проводя параллели с постсоветской Россией, с упрямым выводом: ничего в мире не меняется!

Видел в этой зажиревшей номенклатурной прослойке обычных бюрократов-чиновников, со всеми признаками коррумпированности, да ещё в гипертрофированной партийно-догматической форме.

Подозревал, что, не сломав этой порочной системы, добиться чего-то реально стоящего не удастся. Объяви о «новом курсе страны, о не к ночи помянутой перестройке», обычные советские люди примут всё на скепсис – у них уже успела выработаться стойкая аллергия на все усталые лозунги партии, на всё проистекающее от обрюзгшего правительства.

И полагал, что планировать следует только то, что поддаётся планированию и реализации – не какой-то там мифический коммунизм, а… хотя бы социальное государство в рамках законной справедливости.

Всё остальное: рынок, банки, кредиты, кооперативы, предприниматели и прочее – следует отдать под саморегулирование при определённых рамочных условиях