Читаем онлайн «Русская поэзия XVIII века» 3 cтраница

так же как, напр,, Анаю
креонта. Почти все более или менее выдающиеся поэты
от Кантемира до Державина трудились над этими
переводами. Все эти западно-европейские и древнеклассические чтения прививали русской литературе
тысячелетний опыт других народов. При этом разно­
образные воздействия, скрещиваясь, создавали нечто
своеобразное, нечто оригинальйо-русское; ибо они по­
падали в сферу действия старых русских традиций,
переданных современникам Тредиаковского или Ломо­
носова еще XVII веком и Петровской эпохой. Корней
русской литературы так называемого „классицизма"
прежде всего следует искать здесь; слагавшаяся на
протяжении веков традиция была достаточно крепка,
чтобы подчинить элементы чужеземных влияний своему
влиянию и органически слить их воедино. Связи от­
дельных поэтических жанров в том виде, как они сло­
жились к середине XVIII в., с теми или иными явлениями
русской словесности XVII и начала XVIII веков мнбгочислены и разнообразны. Уже давно было указано,
что „торжественная" придворная ода, популярнейший
жанр в 30-х и 40-х годах восходит к панегирикам
украинских поэтов Киевской школы XVII века 2 ) (поз­
днейшим элементом формации следует признать оду
•Малерба, Ж., Б. Руссо" и оду Гюнтера). Школьная
драма, процветавшая в Киеве в XVII веке и в Москве
тогда же — и в начале следующего столетия, оказала
влияние на истолкование русскими писателями воспри-'
нятых с запада драматических форм. Первые комедии —
фарсы Сумарокова более походят на интермедии из
тех, которые представлялись на подмостках народного
театра при Петре Великом, чем на правильную комедию
Мольера й Реньяра. Псалмы и стихотворные перело­
жения библейских текстсУв вообще, составляющие один
из наиболее заметных отделов в творчестве поэтов
XVIII века, непосредственно продолжают традицию силлабистов (Симеона Полоцкого и др.); если Ломоносов
и его современники учились и у Ж. Б. Руссо и у не­
мецких переводчиков псалтыри, то эти уроки имели
и
скорей всего лищь характер добавлений или частичных
изменений уже существовавшей системы. Таким же
образом при создании Сумароковым легкого слога жур­
нальной статьи (и речи), нужный материал дал Феофан
Прокопович, и уже к этой готовой традиции присоеди­
нилось то, что наши прозаики захотели взять у Адиссона или его подражателей. Наоборот, любовная песня
Петровской эпохи, весьма развитой и популярный жанр,
закончивший свою эволюцию в песенках молодого Тредиаковского (силлабических), — подверглась переработке
в руках того же Сумарокова. Но отходя в этом случае
частично от отечественной традиции, он лишь в незна­
чительной степени воспользовался для обновления песни
тем, что могли ему дать в этой области западные лите­
ратуры. Эти сопоставления можно было бы умножить;
ограничиваюсь приведенными примерами. Ближайшим
образом роль связующего звена между литературой
Московской Руси и поэзией середины XVIII в. сыграло
творчество Антиоха Кантемира. С высот славянизованной стихотворной речи Симеона Полоцкого с ее сложной
конструкцией, он снизился (преимущественно, в своих
сатирах) до простого, низменного как по лексическому
составу, тдк и по оборотам языка, до народной пого­
ворки, прибаутки; он мало обращает внимания на ритми­
ческую размеренность стиха, скрывая ее постоянными
переносами; (enjambement), в угоду свободной фразе
с разговорной интонацией. Связанный в тематике при­
мером Буало и отчасти Горация, Кантемир больше, чем
его учителя, стремится вводить в свои сатиры штрихи
быта, описание житейских мелочей. В связи с общим
уклоном его творчества находятся и его стихотворные
цереводы из Горация (Епистолы, Сатиры); он пытается
ассимилировать оригинал своей поэтической системе.
Гораций у него приобретает черты россиянина эпохи
Анны Ивановны3). Несмотря на значительный успех
сатир Кантемира, истинным начинателем новой русской
поэзии следует, повидимому, считать его ближэйшего
преемника, Тредиаковского. Этот замечательней чело12
век, в свое время недооцененный, отличался силой
теоретического мышления еще в большой степени, чем
даром самостоятельного создания новых поэтических
форм* Всю свою жизнь он был одержим двойной
манией новаторства и экспериментирования в области'
литературы. В своем „Новом и кратком способе к сло­
жению Российских стихов" (1735) он устанавливает
принципы русского стиха, основанного на тяготении уда­
рений к схеме равномерного расположения в стихе 4),
и дает примеры разнообразных ритмических комбина­
ций и систем. Затем он работает над созданием рус­
ского гекзаметра, пентаметра, сафйческих и горацианских строф и т. д. Одновременно с разрешением ме­
трических проблем идет аналогичная работа в области
проблем жанровых. Еще в упомянутом трактате 1735 г.
сделана попытка
создать классификацию жанров,
и вместе с тем4 дан ряд