Читаем онлайн «Последний снаряд»
- 12
Марк Ефетов Последний снаряд
Серия «Военное детство» Серийное оформление, рисунок на переплете О. Рытман© Ефетов М. С., наследники, 1972 © Пинкисевич П. Н., наследники, рисунки, 1972 © Оформление серии. АО «Издательство «Детская литература», 2019
* * *
1941–1945
К 75-летию Победы
в Великой Отечественной войне
Посвящаю моей внучке Юлии
Тревожная ночь
Когда Володе исполнилось четырнадцать лет, его приняли в училище номерного завода, где до ухода на войну работал отец. На завод надо было ехать электричкой, а потом еще лесом пройти порядочный кусок. Теперь-то Володя понял, почему отец вставал на работу, как говорится, чуть свет, а осенью и зимой и совсем в темноте. Отца Володя почти не видел: уходил отец – Володя еще спал, приходил, а сын постель разбирает, спать ложится. В те времена один выходной был – воскресенье. И Володе все не хватало времени с отцом поговорить: на неделе запомнит, о чем отца спросить надо, а к воскресенью забудет. Часто Володя спрашивал отца: – А работать меньше нельзя? – Нельзя. – Почему? – Вполплеча работа тяжела: оба подставишь – легче справишь. Володе очень хотелось посмотреть, как отец работает, но он знал, что на завод пройти нельзя: военная тайна. Управление заводом и училищем, где обучали будущих рабочих, размещалось в городе. Володя знал, что на первом этаже этого управления ничего интересного нет. Учреждение как учреждение: письменные столы с телефонами, пишущие машинки, которые стрекочут, как кузнечики, и мягкие двери, похожие на матрац или ватное одеяло, только поставленное стоймя. Все это Володя видел сквозь окна нижнего этажа. Ничего особенного. Но чтобы пройти в управление, нужен был пропуск. Может быть, именно потому Володе очень хотелось узнать, что там, за этими дверьми, перед которыми стоит часовой с винтовкой. Володя спрашивал отца: – Там чего? И отец отвечал тем же тоном: – Ничего. Или говорил: – Канцелярия. Володе в это верилось и не верилось. Он любил себе представлять то, чего не видел. Африку, например, со слонами и тиграми. Или сказочный дворец, где есть железная дверь, очень секретная, которая отпиралась золотым ключиком. А что за этой дверью? Сундуки с золотом, а может быть, пушки – такие особенные, каких нет у врагов… Он тогда еще был маленьким, Володя-первак, как называли первоклассников, мальчишки во дворе дразнили его «салага». Он правда невысокий, был узок в плечах, волосы светлые, как у отца. И лицо узкое и длинное – худое, если сказать одним словом. Когда поступал в школу, ему-то было восемь, но давали по виду шесть. А отца, Матвея Тимофеевича Ратикова, и совсем комсомольцем называли. Такая, видно, порода была ратиковская – моложавая. – Ну пошли, старик, на работу, – звал отец Володю, когда малышу надо было идти в детский сад. – Папа, а нас там не заставляют работать. – А спать? – спрашивал отец. – Заставляют. Только поиграть охота, а тут говорят: спи! – Видишь… А манную кашу? – Что – кашу? – Заставляют? – Ага. Заставляют. – Так кому же, Вовка, легче – мне на заводе или тебе в садике? Володя молчал, улыбался: «Шутит папа». И смеялся громко-громко. – Нам в садике тяжелее. Ох как тяжело!.. А у тебя в управлении чего? И снова отец отшучивался: – Я же тебе говорил, что ничего. Столы, значит, и стулья. Вот и всего. Но Володя-маленький не отставал: – А почему часовой? А почему всем туда нельзя? Секрет? Да? – Да, – сказал Матвей Тимофеевич, – секрет, значит. Во как! – Чтоб про наши пушки не узнали? – Правильно, Вовка! Если всех пускать, какой-нибудь враг пролезет и все про наши пушки узнает. Пойдет на нас войной. И нашими же пушками стрелять будет. Хорошо? – Не. Плохо. – То-то… Потом, когда Володя подрос, он узнал, что это такое – военная тайна, и никогда папу не расспрашивал ни про завод, ни про управление. Не расспрашивать было ох как трудно… Но что поделаешь: отец всегда говорил ему, что дать себе волю легче, чем сдержаться. Война началась в день, когда Володя с отцом собирался в зоопарк. В первую ночь война пришла на границу, а потом, когда Матвей Тимофеевич был уже далеко на фронте, когда которую неделю ждали от него письма, самолеты врага появились в небе над Москвой. Володя и не слышал воздушной тревоги – спал. Но мама разбудила и его, и сестренку Наташу. Сонный, спускался он в подвал, а Натка при этом хныкала: «Спать хочу!» И Володя тоже не мог понять – взаправду это или еще снится? Бухало так, что стекла в окнах дребезжали, мало что крест-накрест бумагой заклеены и черной бумагой зашторены. А когда Галина Фёдоровна, мать Володи, перебегала двор, держа за руки детей,
- 12