Читаем онлайн «Будни феодала 2 (СИ)»

Олег Говда

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Олег Говда

БУДНИ ФЕОДАЛА

Цикл: «LOCA DESERTA*»

(*лат., — Пустынные земли)

Книга вторая

«Мы в такие шагали дали —

Что не очень-то и дойдешь.

Мы в засаде годами ждали,

Невзирая на снег и дождь…»

А. Макаревич

Глава первая

Настоящая воробьиная ночь. Молнии с хрустом вспаривают ткань неба и с шипением вонзаются в сухую, жадно ловящую первые капли, землю. Громыхает большей частью за стенами, ближе к горизонту, но иной раз и над покрытым брусчаткой замковым двором раздается такое раскатистое «Бабах!», словно пушку рядом разорвало. Даже самые крепкие нервы не спасают, невольно пригибаешься. А то и приседаешь… Так и кажется, что на этот раз святой Георгий Победоносец не промахнется. Влепит прямо в макушку. К слову, что было бы совсем не удивительно. И не из-за чрезмерной греховности, а учитывая то количество железа и стали, которое я ношу на теле.

Зато те же гром, которого сейчас бояться больше молний, разогнал по укрытиям всю стражу. И никто не мешает мне стоять на коленях перед небольшим слуховым окном в подвал левого крыла каземата, распоряжением Рыцаря-инквизитора превращенного в Дом дознания. Наверное, из-за того, что он единственный во всем городе сложен из красного кирпича. И навевает ужас на пленников, да и обычных горожан, одним только видом. Так и кажется, что это один из тех несчастных, с которого палачи живьем содрали кожу и выставили на помосте для устрашения.

У меня фантазия не такая буйная, так что никаких отрицательных эмоций и, уж тем более, рвотных позывов, вид неоштукатуренной кладки не вызывает. Спокойно прислонился, для удобства и заглядываю внутрь…

А вот происходящее в пыточной не для слабонервных.

Время от времени протирая глаза, слезящиеся не столько от сочувствия, сколько от дыма факелов, который как раз сквозь это окно и вытягивает наружу, пытаюсь разглядеть и запомнить лица людей, находящихся в комнате. Мне обязательно надо увидеть каждого, чтобы узнать днем. А это не так просто. Потому что десяток мужчин, в отличие от единственной, совершенно обнаженной молодой женщины, одеты не только в кожаные фартуки, но и натянули на головы полумаски, оставляющие открытыми только нижнюю часть лица.

Вот на эти носы, рты, подбородки, усы, бороды я и смотрю. На руки тоже… Формы пальцев, шрамы, кольца… Каждая мелочь пригодится, когда придется принимать решение. А ошибиться нельзя — убью невиновного. Поэтому стараюсь ни на то другое не отвлекаться.

Например на мощные, покрытые густой рыжей порослью, лапы, крепко впившиеся короткими, толстыми пальцами в бедра женщины. Руки и ноги женщины привязаны к специальным козлам так, что она стоит на четвереньках, касаясь пола только кончиками пальцев и… распущенными волосами. Рыжий насилует жертву неторопливо, по-хозяйски. Часто останавливаясь и переговариваясь с остальными мужчинами. Он не садист, не маньяк… Он всего лишь выполняет свою работу. А если и получает от этого удовольствие, ну так и такое случается.

Женщина негромко стонет, но и только. Сопротивляться она уже не может.

На поданный знак одним из троих, которые находятся в подвале, не сняв сутану, палач опять останавливается. Инквизитор (этих я знаю в лицо всех, но для них мною уготована иная участь и чуть позже) подходит к допрашиваемой спереди, берет ее за волосы и приподнимает голову. Второй рукой выдергивает изо рта женщины кляп.

— Дитя мое… Готова ли ты отречься от Дьявола и вернуться в лоно Матери нашей Церкви?

— Будь ты проклят… — жертва отвечала сиплым шепотом. Видимо, сорвала голос криком. — Будьте вы все прок…

Кляп встал на место, оборвав ее на полуслове. Голова бессильно свесилась вниз.

— Продолжай, брат Себастьян. И можно жестче. Остальные братья уже отдохнули. Так заполните же этот сосуд греха доверху. «Similia similibus curantur!*» (*лат., — Подобное лечится подобным) Эти богохульники вознесли телесные удовольствия над духовным покаянием. Пусть же насладится досыта… Или — до смерти. Верно глаголю, братья?

Он посмотрел на двух других монахов. Те синхронно кивнули и перекрестились.