Читаем онлайн «Миг расплаты»

Рецензент А. Говберг

© Издательство «Туркменистан», 1987 Перевод на русский язык.

АТАДЖАН ТАГАН МИГ РАСПЛАТЫ

его бы тебе ни стоило, возврати долг умирающему. А если умирающий должен тебе, надо с ним рассчитаться: либо взять долг, либо от чистого сердца простить его.

Словом, дай ему возможность освободить свою душу от земных забот.

Таков древний туркменский обычай.

Нигде не записан он, однако знают его все. Он передается из поколения в поколение. Люди умирают, а этот обычай остается. Он всегда жив и будет жить вечно.

А вот Непес-ага отступил от этого обычая.

Всю ночь его мучил кошмар. Ему снились громадные черные сапоги. Они наступали на него, и от их жуткого скрипа холодели руки и ноги, все тело наливалось свинцом, мертвело. Непес-ага не мог пошевелить даже пальцем. Сапоги были живыми, они пытались поймать его, и когда это им удалось, когда черное голенище закрыло собою свет перед глазами Непеса-ага, он стал задыхаться. Только один аллах ведает, как ему удалось освободиться.

Он проснулся, но долго не мог поверить в свое пробуждение. Сапоги, шайтан бы их взял, исчезли, страшный скрип их прекратился, дышать стало легче. Непес-ага сел на кровати, вытер ладонью вспотевший лоб и тяжело вздохнул.

— Наверно, Кервен кончается… — прошептал старик. — Может именно сейчас, в эту самую минуту…

Непес-ага встал, подошел к раскрытому окну и вгляделся в предутренний сумрак улицы. Ни в одном окне во всем ауле не было света, и ни одного звука, — кроме далекого ленивого собачьего лая. Он долго вслушивался в этот мирный лай и вдруг понял, что Кервен пока что не умер. Нет! Ведь когда умирает близкий, то надо, по обычаю, тут же выходить на улицу, хоть днем, хоть ночью, и голосить, извещая тем самым односельчан о смерти родственника. А у Кервена много родных, и сыновья есть, и дочери…

«Но все равно, — подумал старик, — больше двух, трех дней он, пожалуй, не протянет…»

И он вспомнил, как печально и ласково смотрел Кервен в последний раз, когда Непес-ага пришел его проведать. Они остались в комнате одни, и Кервен, едва сдерживая слезы, с трудом проговорил:

— Непес… пока никого нет, давай попрощаемся… Мне уж, видно, не подняться… Если я когда-нибудь чем-нибудь обидел тебя, прости…

Непес-ага молча кивнул, как завороженный. Он вдруг ощутил, что все смертны на этом свете, и ему стало страшно. В тишине, наступившей в комнате, он услышал, как заколотилось от страха его сердце, и подумал, что когда-нибудь и оно остановится. Всегда отвлеченный для Непес-ага образ смерти как бы наполнился плотью, стал реальностью.

Кервен зашевелился, пытаясь повернуться, одеяло сползло и обнажило то, что когда-то было его ногами. Непес-ага в ужасе смотрел на две кости, обтянутые кожей, с надетыми на них черными носками, с трудом понимая, что это такое на самом деле, ибо то, что он видел, не могло быть частью человеческого тела.

В полном замешательстве он выдавил из себя:

— Держись, Кервен! Все будет хорошо! — и поспешил домой.

Но и дома Непес-ага не нашел успокоения, душа его была не на месте, безжизненные ноги Кервена в черных носках стояли перед глазами. И в ту же ночь кошмарный сон навалился на него…

До самого обеда ночные видения не шли из головы Непеса-ага. В конце концов, решив отвлечься, он взял садовые ножницы и пошел во двор.

Непес-ага хорошо знал, что еще не пришло время подрезать виноградную лозу, но потребность занять себя чем-то, оторваться от мучительных мыслей была так велика, что он стал бестолково состригать листья с каждого куста и носить их в коней сада.

На улице, за изгородью, он увидел внука Кервена и окликнул его:

— Эй, как там твой дедушка? Не лучше ему?

Мальчик вежливо поздоровался и ответил:

— Наверно, скоро уже будет лучше. А пока все так же. Да вы и сами видели…

— Да, да, — закивал старик. — Я вот подумал… ночь была прохладной, может, ему и лучше стало… — и он тут же застыдился, что говорит неправду.

Мальчишка молча повернулся и пошел. Непес-ага долго глядел, как он уходит, и старику казалось, что понурая фигура внука Кервена выражает упрек: «Что ж ты спрашиваешь меня про деда, а не наведаешься к нему сам?»

Непес-ага снова вспомнил свой сои и задумался.

— Салам алейкум, Непес!

Он вздрогнул, услышав