Читаем онлайн «Адъютант Бонапарта» 3 cтраница

корявом французском языке, умоляющие, униженные, полные лести. Как-никак близких все же кузенов он титулует «ваше сиятельство», себя называет «pauvre diable», что дословно означает «бедный дьявол», а в переносном смысле – «голытьба». В польских письмах он обожает употреблять оборот «бедный сирота, коему больше и в ноги упасть некому».

Мечтой жизни этого «pauvre diable» является женитьба на большом приданом. В одном из писем он пишет князю Августу: «…дело касается некой графини Няры. В Венгрии все знают, что у нее много денег и что она совсем недурна. Правда, она не очень хорошо воспитана, по зато сто тысяч…»

Однако женитьба на богатой, несмотря на посредничество князя Августа, так и не состоялось. Несколько лет спустя «бедный сирота», прижатый к стенке какими-то неведомыми обстоятельствами, женится на венгерке Келис, неизвестного рода и происхождения, воспитаннице священника из Рааба.

С момента женитьбы переписка с Рыдзыной и Веной становится все реже. Видимо, опекун-священник оплатил самые срочные долги молодожена или же княжеская семья не одобрила не очень-то представительную жену.

Но в 1773 году мадам Келис-Сулковская умирает. И в Рыдзыну отправляется письмо – необычайно важное для биографии Юзефа Сулковского. 23 марта 1773 года Теодор уведомляет князя Августа о смерти жены и старшего сына. Одновременно он вверяет милосердной опеке «вашего сиятельства» двух младших детей: двухмесячного сына Юзефа и двухлетнюю дочь Теодору.

Что ответил на это письмо князь Август, неизвестно. Зато известно, что «pauvre diable» вскоре после смерти жены распродал осиротевшее хозяйство в Раабе и увез детей в Вену, к другому кузену, князю Александру. Там они находились под присмотром французской гувернантки Маргерит-Софи де Флевиль.

Спустя четыре года князь Август, возвращаясь из Италии, останавливается в Вене. Восхищенный красотой и обаянием Юзефа, он забирает детей в Польшу. Юзефа оставляет у себя в Рыдзыне, а Теодору помещает в пансион в Варшаве.

Неведомое «дите» из рода Сулковских, привезенное из-за границы, вызвало в Рыдзыне немало слухов. Князь Август счел нужным официально подтвердить его происхождение. В 1783 году, вручая Юзефа новому гувернеру, он подготавливает специальный документ с длинным и сложным названием «Верный портрет графа Юзефа Сулковского, изображенный для его собственного совершенствования и для необходимого сведения его гувернера». В начале «Верного портрета» князь собственноручно пишет, что «граф Юзеф Сулковский, рожденный в венгерском городе Рааб 18 января 1773 года, является законным сыном полковника графа Теодора Сулковского и его жены девицы Келис, венгерки, которая умерла после его рождения».

Когда князь Август столь убедительным образом удостоверяет происхождение десятилетнего Юзефа, его отец, отставной полковник австрийской армии «граф» Теодор, живет уже в Польше. Утомленный напрасной борьбой за продвижение по службе, он поселился в бельском замке князя Франтишека де Паула. С ним находится и его вторая жена, бывшая гувернантка его детей, уже упоминавшаяся Маргерит-Софи де Флевиль. «Pauvre diable» расхваливает этот новый брак, так как доверчивая француженка вручила ему все сбережения под обещанное приданое покойной Келис-Сулковской. Граф Теодор судится из-за этого спорного приданого со священником из Рааба, который в это время стал епископом, что в значительной мере затрудняет благоприятный исход тяжбы. Кроме ведения процесса, заботливый отец переписывается с сыном Юзефом, находящимся в Рыдзыне, и с дочерью Теодорой, воспитанницей варшавского пансиона. Время от времени он пишет и князю Августу, в униженных и льстивых выражениях благодаря его за опеку над детьми.

Десятилетнее пребывание полковника-резидента в Вельске проходит относительно спокойно. Только раз омрачает его трагическая весть. В результате вспыхнувшей в Варшаве какой-то эпидемии в 1788 году умирает семнадцатилетняя Теодора Сулковская. Письмо, в котором скорбящий отец сообщает об этой утрате князю Антонию (князей Августа и Александра тогда уже не было в живых), звучит, как жалоба Иова: «Le temps passe, mes annees decoulent, et moi pauvre, je suis pionge dans les plus grands malheurs du monde».^[4]

Через три года после этого удара «pauvre diaclle» сводит счеты со своей незадавшейся жизнью. В завещании от 14 октября 1791 года он отказывает «любимому сыну графу Юзефу Сулковскому» две полковничьи сабли, несколько книг и сто дукатов наличными. Вероятнее всего, Юзеф так никогда этих ста дукатов и не получил. Но зато хотя бы получил еще одно письменное подтверждение своего законного происхождения.

Но это немногого стоит. С обильно документированным тезисом профессора Скалковского о законном происхождении Юзефа Сулковского не соглашается другой выдающийся специалист по этому периоду – профессор Шимон Ашкенази.

Опираясь на слухи, ходившие в XVIII веке и настойчиво повторяемые авторами воспоминаний, а также на анализ различных архивных документов, Ашкенази утверждает, что все документы, на которые ссылается