РуЛиб - онлайн библиотека > Коллектив авторов > Русская классическая проза > Пасхальные рассказы (сборник) > страница 2
Читаем онлайн «Пасхальные рассказы (сборник)» 2 cтраница
- 1234 . . . последняя (8) »
сказано, значит, так надо.
– Извини, пожалуйста, если ты так туп, что принимаешь всякую печатную болтовню на веру, то я не таков! Я оставляю за собой право критики.
– Да что ты, кухарка, что ли?
– Я не кухарка, но логически мыслить могу. Затем – что значит, «30 желтков, растертых добела»? Желток есть желток, него в крайнем случае можно растереть дожелта.
Громов подумал и потом высказал робкое, нерешительное предположение:
– Может, тут ошибка? Не «растертые» добела, а «раскаленные» добела?
– Знаешь, ты, по-моему, выше Юлия Цезаря по своему положению. Того убил Брут, а тебя сам Бог убил. Ты должен отойти куда-нибудь в уголок и там гордиться. Раскаленные желтки! А почему тут сказано о растопленном, но остывшем сливочном масле? Где смысл, где логика? Понимать ли это в том смысле, что оно жидкое, но холодное, или что оно должно затвердеть? Тогда зачем его растапливать? Боже, Боже, как это все странно!
Дверь скрипнула в тот самый момент, когда Громов, раздраженный туманностью поваренной книги, вырвал из нее лист «о куличах» и бросил его в кадочку с мукой.
– На! Теперь это все перемешай!
…Дверь скрипнула, и на пороге появился смущенный Клинков. Не входя в комнату и пытаясь заслонить своей широкой фигурой что-то, прятавшееся сзади него и увенчанное красными перьями, он разочарованно пролепетал: – Как… вы уже вернулись? А я думал, что вы еще часок прошатаетесь по рынку. – А что? Да входи… Чего ты боишься? – Да уж лучше я не войду… – Да почему же? За спиной Клинкова раздался смех, и красные перья закачались. – Вот видишь, – сказал женский голос. – Я тебе говорила – не надо. Такой день нынче, а ты пристал – пойдем да пойдем!.. Ей-богу, бесстыдник. – Клинков, Клинков, – укоризненно воскликнул Подходцев. – Когда же ты наконец перестанешь распутничать? Сам же затеял это пасхальное торжество – и сам же среди бела дня приводишь жрицу свободной любви… – Нашли жрицу, – сказала женщина, входя в комнату и осматриваясь. – Со вчерашнего дня жрать было нечего. – Браво! – закричал Клинков, желая рассеять общее недовольство. – Она тоже каламбурит! Подходцев, запиши – продадим. – У человека нет ничего святого, – сурово сказал Громов. – Сударыня, нечего делать, присядьте, отдохните, если вы никуда не спешите. – Господи! Куда же мне спешить, – улыбнулась эта легкомысленная девица. – Куда, спрашивается, спешить, если меня хозяйка вчера совсем из квартиры выставила. – Весна – сезон выставок, – сострил Клинков, снимая пальто. – Подходцев, запиши. Я разорю этим лучшую редакцию столицы. Ах, как мне жаль, Маруся, что я не могу оказать вам того гостеприимства, на которое вы рассчитывали. – Уйдите вы, – сердито сказала Маруся, нерешительно присаживаясь на кровать. – Ни на что я не рассчитывала. Отдохну и пойду. Взгляд ее упал на кадочку с мукой, и она широко раскрыла глаза. – Ой! Это что вы, господа, делаете? – Куличи, – серьезно ответил Громов, поднимая измазанное мукой лицо. – Только у нас, знаете ли, не ладится… – Видишь ли, Маруся, – важно заявил Клинков. – Мы решили отпраздновать праздник Святой Пасхи по-настоящему. Мы – буржуи! Маруся встала, осмотрела кадочку и сказала чрезвычайно озабоченно: – Эх вы! Кто ж так куличи делает. Высыпайте обратно муку. Хотите, я вам замешу? Громов удивился. – Да разве вы умеете? – Вот тебе раз! Да как же не уметь! – Уважаемая достойная Маруся, – обрадовался совершенно измученный загадочностью поварской книги Подходцев. – Вы нас чрезвычайно обяжете… Увидев такой оборот дела, сконфуженный сначала Клинков принял теперь очень нахальный вид. Заложил руки в карманы и процедил сквозь зубы: – Теперь вы, господа, понимаете, для чего я ее привел? – Лучше молчи, пока я тебя не ударил по голове этой лопаткой. По распущенности ты превзошел Гелиогабала! – Да, пожалуй… – подтвердил самодовольно Клинков. – Во мне сидит римлянин времен упадка. – Нечего сказать, хорошенькое помещение он себе выбрал. Разведи-ка в этой баночке краску для яиц. Римлянин времен упадка покорно взял пакетики с краской и отошел в угол, а Подходцев и Громов, предоставив гостье все куличные припасы, стали суетиться около стола. – Накроем пока стол. Скатерть чистая есть? – Вот есть… Какая-то черная. Только на ней, к сожалению, маленькое белое пятно. – Милый мой, ты смотришь на эту вещь негативно. Это белая скатерть, но сплошь залитая чернилами, кроме этого белого места. И конечно, залил ее Клинков. Он всюду постарается. – Да уж, – отозвался из-за угла Клинков, поймавший только последнюю фразу. – Я всегда стараюсь. Я старательный. А вы всегда на меня кричите. Вон Марусю привел. Маруся, поцелуй меня. – Уйди, уйди, не лезь. Заберите его от меня, или я его вымажу тестом. Вдруг Подходцев
Здесь и далее книга проиллюстрирована дореволюционными пасхальными открытками.
…Дверь скрипнула, и на пороге появился смущенный Клинков. Не входя в комнату и пытаясь заслонить своей широкой фигурой что-то, прятавшееся сзади него и увенчанное красными перьями, он разочарованно пролепетал: – Как… вы уже вернулись? А я думал, что вы еще часок прошатаетесь по рынку. – А что? Да входи… Чего ты боишься? – Да уж лучше я не войду… – Да почему же? За спиной Клинкова раздался смех, и красные перья закачались. – Вот видишь, – сказал женский голос. – Я тебе говорила – не надо. Такой день нынче, а ты пристал – пойдем да пойдем!.. Ей-богу, бесстыдник. – Клинков, Клинков, – укоризненно воскликнул Подходцев. – Когда же ты наконец перестанешь распутничать? Сам же затеял это пасхальное торжество – и сам же среди бела дня приводишь жрицу свободной любви… – Нашли жрицу, – сказала женщина, входя в комнату и осматриваясь. – Со вчерашнего дня жрать было нечего. – Браво! – закричал Клинков, желая рассеять общее недовольство. – Она тоже каламбурит! Подходцев, запиши – продадим. – У человека нет ничего святого, – сурово сказал Громов. – Сударыня, нечего делать, присядьте, отдохните, если вы никуда не спешите. – Господи! Куда же мне спешить, – улыбнулась эта легкомысленная девица. – Куда, спрашивается, спешить, если меня хозяйка вчера совсем из квартиры выставила. – Весна – сезон выставок, – сострил Клинков, снимая пальто. – Подходцев, запиши. Я разорю этим лучшую редакцию столицы. Ах, как мне жаль, Маруся, что я не могу оказать вам того гостеприимства, на которое вы рассчитывали. – Уйдите вы, – сердито сказала Маруся, нерешительно присаживаясь на кровать. – Ни на что я не рассчитывала. Отдохну и пойду. Взгляд ее упал на кадочку с мукой, и она широко раскрыла глаза. – Ой! Это что вы, господа, делаете? – Куличи, – серьезно ответил Громов, поднимая измазанное мукой лицо. – Только у нас, знаете ли, не ладится… – Видишь ли, Маруся, – важно заявил Клинков. – Мы решили отпраздновать праздник Святой Пасхи по-настоящему. Мы – буржуи! Маруся встала, осмотрела кадочку и сказала чрезвычайно озабоченно: – Эх вы! Кто ж так куличи делает. Высыпайте обратно муку. Хотите, я вам замешу? Громов удивился. – Да разве вы умеете? – Вот тебе раз! Да как же не уметь! – Уважаемая достойная Маруся, – обрадовался совершенно измученный загадочностью поварской книги Подходцев. – Вы нас чрезвычайно обяжете… Увидев такой оборот дела, сконфуженный сначала Клинков принял теперь очень нахальный вид. Заложил руки в карманы и процедил сквозь зубы: – Теперь вы, господа, понимаете, для чего я ее привел? – Лучше молчи, пока я тебя не ударил по голове этой лопаткой. По распущенности ты превзошел Гелиогабала! – Да, пожалуй… – подтвердил самодовольно Клинков. – Во мне сидит римлянин времен упадка. – Нечего сказать, хорошенькое помещение он себе выбрал. Разведи-ка в этой баночке краску для яиц. Римлянин времен упадка покорно взял пакетики с краской и отошел в угол, а Подходцев и Громов, предоставив гостье все куличные припасы, стали суетиться около стола. – Накроем пока стол. Скатерть чистая есть? – Вот есть… Какая-то черная. Только на ней, к сожалению, маленькое белое пятно. – Милый мой, ты смотришь на эту вещь негативно. Это белая скатерть, но сплошь залитая чернилами, кроме этого белого места. И конечно, залил ее Клинков. Он всюду постарается. – Да уж, – отозвался из-за угла Клинков, поймавший только последнюю фразу. – Я всегда стараюсь. Я старательный. А вы всегда на меня кричите. Вон Марусю привел. Маруся, поцелуй меня. – Уйди, уйди, не лезь. Заберите его от меня, или я его вымажу тестом. Вдруг Подходцев
- 1234 . . . последняя (8) »