Читаем онлайн «Утренние прогулки»
- 123 . . . последняя (44) »
Валерий Михайлович Воскобойников Утренние прогулки
Глава первая
Утром у меня началось Восьмое марта. Я сразу вспомнил об этом, как проснулся. Восьмого марта у нас два праздника: мамин день и папино рождение. Ему сегодня исполнилось тридцать пять лет. У меня уже давно был металлический рубль — им на подарки. И вдруг позавчера этот рубль потерялся. Поэтому я решил просто купить в киоске открытки и написать на них поздравления. Теперь я, как оделся, сразу достал поздравления и посмотрел еще раз, где маме, где папе, чтоб не перепутать. Мама была на кухне. Она резала лук, и лицо у нее было в слезах. Я ей подарил открытку, а потом стал резать лук, потому что меня слезы не пронимают, только иногда, в конце. Потом я пошел в большую комнату. Папа уже разложил на столе свои чертежи. Я всегда заранее приготавливаю торжественные слова, которые надо сказать. Например: «Дорогая мама, поздравляю тебя с Международным женским днем Восьмое марта». Или: «Дорогой папа, поздравляю тебя с днем рождения, желаю крепкого здоровья и долгих лет жизни». Только ни разу эти слова у меня не выговаривались. Хоть я и учу их почти наизусть, но в последний момент молча протягиваю открытку и улыбаюсь. Папа даже не заметил мою открытку. Он проговорил: — Хорошо, хорошо, иду. И не посмотрел в мою сторону. Наверно, подумал, что я его зову завтракать. Тогда я положил открытку прямо на чертеж. Он на нее взглянул удивленно, как будто я ему не открытку, а ботинки на чертеж положил, потом внимательно прочитал и только тогда повернулся ко мне. — Как же, спасибо, Коля. Он положил открытку на стол и вдруг спросил: — Сейчас какой год? Он написал этот самый год сбоку на открытке, потом от него отнял год своего рождения, получил в разности тридцать пять и удивился: — Уже тридцать пять! Как будто сам, без подсчета не знал, сколько ему лет. После этого он положил открытку на подоконник и снова повернулся к чертежу. — Ты иди погуляй пока, — посоветовал он мне. — Мы еще не ели, — ответил я. — Ну, поиграй, походи по комнате. Я снова пошел на кухню к маме и стал помогать ей расставлять посуду для завтрака.* * *
После завтрака мама спросила папу: — Ты мне поможешь донести продукты с рынка? — Никак не могу, — вздохнул папа. — Я до вечера должен сделать этот расчет. Иначе мне нечего будет показывать. — Придется одной, — сказала мама и стала одеваться. Я бы ей помог, хотя на базар ходить ненавижу, но она меня не попросила, а, наоборот, сказала: — Ты дома не сиди, бери лыжи или санки и отправляйся гулять. Я взял санки и пошел мимо домов в парк на гору, откуда катался в прошлое воскресенье. Летом на этом месте пруд, настоящее озеро, там даже среди подводной травы плавают большие рыбины. А зимой — высокая гора, и с нее хорошо кататься, если песком ее не посыпают. На той горе в прошлое воскресенье я видел девочку в синем вязаном берете. У нее тоже были санки. Она несколько раз поворачивалась ко мне лицом и улыбалась. Сегодня ее не было, а было много ребят, некоторые даже из нашей школы. Я съехал вместе с ними раз пять, но стало мне скучно, я собрался идти домой, чтобы санки оставить, а взять лыжи. И вдруг пришла та самая девочка в синем беретике. И глаза у нее тоже были синие, а волосы — светлые. Я сразу развеселился и поехал с горы так быстро, что протаранил двоих и вместе с ними въехал в канаву.Девочка тоже скатилась раза два, а потом остановилась на верху горы и стала смотреть на меня, как я поднимаюсь и тяну за собой санки. Я сразу отвернулся, будто ее не замечаю вовсе, но все равно чувствовал ее взгляд на себе. Я даже поскользнулся, чуть веревку от санок не выронил и чуть не упал. А когда поднялся наверх, она вдруг у меня спросила: — Мальчик, скажи, пожалуйста, сколько времени? Она так неожиданно это спросила, что я сначала и не понял, о чем она говорит. Слова слышал, а не понимал их. Потом я еще минуту молчал, как дурак. А она удивленно на меня смотрела: может, подумала, что я глухонемой. Потом я наконец открыл рот. — Не знаю, — сказал я. И голос у меня был не свой, а чужой, хриплый. После этого я сразу пошел домой, даже побежал, и санки догоняли меня, стукали по пяткам.
* * *
Мама еще не вернулась, а папа продолжал сидеть над чертежами и считать на логарифмической линейке. Потом он писал мелко-мелко в свою большую расчетную тетрадь. — Что, уже обед так быстро? — спросил он, когда я вошел в комнату. — Нет, я погреться пришел, — сказал я, хотя было мне жарко. — Ты разве не с- 123 . . . последняя (44) »