Читаем онлайн «Тесные комнаты (СИ)» 3 cтраница

отказался поведать не только суду, но и собственному защитнику какого рода действиями его донимал Браен, и сообщить в чем именно заключалась причина его ссоры с убитым юношей. Сидней еще очень долго отказывался говорить о том выстреле, поэтому никто не мог дать происшедшему объяснения, даже его брат Ванс, для которого вся эта история так и осталась мрачной загадкой.

И вот, Сиднея отправили в тюрьму за убийство. Проведя в заключении примерно месяца два, он прислал доктору Ульрику письмо. В нем не было ни приветствия, ни прощания, только одна единственная строчка: "Приглядите, чтоб из Ванса вышел путный человек". (подпись) Сидней Де Лейкс.

Все, кто знал братьев, говорили, что для Ванса Сидней был смыслом и радостью жизни, но это было ясно и без слов, достаточно было на них взглянуть. Как-то раз, в начале охотничьего сезона, доктор Ульрик видел, как Ванс зашнуровывал Сиднею башмаки. Умиротворенное лицо мальчика напоминало выражение иных пациентов, когда им оказывали уход. Это привело доктора в замешательство.

На следующий день, вернее, на следующее утро после того как Сидней убил своего товарища по охоте, Ванс не отважился вернуться домой. Брата его уже отправили в тюрьму, и ему было стыдно показаться на улицах. Вначале он хотел незаметно приютиться на одной из черных скамей в стенах Первой Пресвитерианской Церкви, однако пришел к мысли, что даже там люди станут на него глазеть, либо истолкуют его присутствие показной набожностью. Потом он на время нашел себе убежище в дебрях кукурузного поля за домом доктора Ульрика. Его успокаивало, как покачиваются на ветру стебли и как светятся окна докторского дома. Однако опустившаяся на поле туманная сырость (та ночь выдалась достаточно холодной для августа) и пробежавшая по его башмакам крыса, а вместе с этим и ужас вернуться в пустые стены их родного жилища, заставили Ванса подняться по ступенькам заднего крыльца докторского дома и постучаться в сеточную дверь.

- А я гадал, когда ты появишься, - только и сказал доктор Ульрик. - Проходи, что стоишь...

Еще одной своеобразной чертой доктора Ульрика было то, что при всей своей сердечности, сострадательности и полной самоотдаче пациентам, почти никто и никогда не видел, чтобы он улыбнулся. Лицо его, конечно, не было ожесточенным или желчным, но все же, иные говорили (возможно ошибочно) что на нем лежал отпечаток некоей разочарованности.

Все это время Ванс крепился и не давал себе расплакаться с твердостью и волевым усилием человека, который задумал повеситься хоть на гнилой нитке, но теперь, когда он вдруг оказался сидящим в лучшем кресле в доме, в компании мирно покуривавшего доктора и в окружении загородной тишины, что нарушалась только стрекотом кузнечиков и сверчков, из его угла все громче стали раздаваться отрывистые судорожные всхлипы.

Помимо обыкновения курить черные импортные сигареты, еще одним любимым делом доктора было вести разговор с собеседником, обращаясь скорее ни к нему самому, а ко всем и ко всему вокруг, вне зависимости от того, с каким пациентом он общался. Не секрет было и то, что он вовсю разговаривал со своим котом, причем его пространные речи - как правило на медицинские темы - были тем значительнее, что он прочитал почти все пять тысяч книг, составлявших его библиотеку, что была рассеяна повсюду в его пятнадцати комнатном доме с колоннами.

Ванс навсегда остался благодарен ему за то, что в ту ночь доктор говорил с ним не о выстреле и не о его брате, а о хлебе, и что по поводу его рыданий он не заметил ни слова -- только когда они стали совсем уж безудержными, вышел в соседнюю комнату и принес хирургическую повязку, "чтобы ты в нее выплакался, Ванс".

После чего, доктор повел дальше свой рассказ (который Ванс слушал, глотая всхлипы) о том, как хлеб, в качестве материала для компрессов и другими способами, использовался в медицинских целях начиная с самых давних описанных в истории примеров до наших дней. Хлеб размачивали в воде и в масле, либо розовой воде, для лечения абсцессов (слушая эти сведения, Ванс после каждой одной-двух фраз кивал головой). Хлеб, пропитанный вином, веками применялся в качестве средства при ушибах и растяжениях; твердые хлебцы, или морские сухари, которые готовились из растолченного и вновь выпеченного хлеба, помогали при кишечных расстройствах. Вымоченным опять же в вине, его прикладывали к опухшим глазам (быстрый взгляд на безутешного юношу). Страдающим параличом, размоченный хлеб давали сразу после купания либо натощак. Пропитанные сильным уксусом сухари использовали для размягчения мозолей на ногах...

- Разрешите мне остаться у вас, док! - наконец не выдержал Ванс. - Не знаю, как я вернусь домой один.

И не дожидаясь ответа на свою мольбу, брат Сиднея воскликнул: "Думаете, его отправят на электрический стул?"

-- Нет, я так не думаю, - немедленно ответил доктор.