Читаем онлайн «О Боге, жизни и клоуне» 2 cтраница

готов отправить в Ад, только потому что мы оступились. Разве так поступают отцы? Да, мой отец наказывал меня за шалости, но он всегда меня прощал. Он никогда бы не позволил своему ребёнку гореть в адском пламени.

Я продолжал любить Бога, но в тот момент во мне будто что-то треснуло.

Перейдя в среднюю школу, я столкнулся с непониманием в глазах сверстников. Многие высмеивали мой образ жизни. Говорили о том, что в Бога верят умалишённые маменькины сынки, либо фанатики, которые никогда не почувствуют настоящей жизни. Но что значило «настоящая жизнь»? Неужели настоящая жизнь заключалась в употреблении никотина, в постоянных драках и праздной жизни? Я этого не понимал, и думал, что вот они те люди, которых ждёт адское пламя. Они грешники, а не я.

На уроках познания мира мы изучали возникновение людей на нашей планете. Не было там ни Бога, ни семи дней, лишь научные факты, которые в пух и прах разбивали мои доказательства, что нас сотворил Всевышний по образу и подобию своему. Я решил самостоятельно разобраться в этом вопросе.

Существовало множество различных теорий, как появился человек. Теория креационизма говорила, что люди являются творением Божества и для каждой религии он свой. Я зашёл в тупик. Как это для каждого есть свой Бог? Он един – этому учили в воскресной школе. Разве бывают другие боги? Я не сильно углубился в этот вопрос и сделал вывод, что существуют разные трактовки и пути к Всевышнему Отцу. С приверженцами других религий старался не сталкиваться.

Космическую теорию не рассматривал. Поверить в то, что Землю населили инопланетные гости, приравнивалось к фантазиям фанатиков, что носили шапочки из фольги. Но теория эволюции стала отправной точкой в изучении возникновения мира.

Человек – продукт биологической эволюции. Этому было тысячи доказательств, которые подтверждались рядом археологических и биологических данных. Человека не сотворили, он сам эволюционировал от австралопитека до хомо сапиенса и прошёл многомиллионную историю. Я был удивлён и продолжал поглощать учебники, придумывая собственные теории.

Что если Бог стоит за эволюцией? Могло ли бы быть такое, что он создал не нас, а лишь условия для нашего возникновения? С этими вопросами отправился к учителю воскресной школы. Он ответил, что подвергать священные писания – грех, но я не унимался. Мне хотелось найти подтверждение своим словам, а не то что я буду гореть в Аду за иномыслие, но никто не пришёл мне на помощь. Я молился, ходил в церковь, а по вечерам запирался в комнате и строил теории, как Бог связан с эволюцией. И связан ли в принципе?

Во мне будто что-то надломилось.

В двенадцать лет меня покинули оба отца. Отец – земной и Отец – небесный. Родители решили развестись, ведь, по словам папы, он не мог больше смотреть, как его жена становилась фанатиком церкви. Бабушка говорила, что за подобный грех он будет гореть в Аду; мама замкнулась в себе; а я чётко уяснил – нет никакого Ада. И Рая нет. И Бога тоже нет. Во мне взыграл юношеский максимализм. Сам нашёл ответы на вопросы, которые задавал себе всю жизнь и жить после этого стало легче. Ничего более не могло меня остановить в познании мира. В моей жизни появились разные люди, но я не переставал допытывать их отношение к вере. Мне было интересно их мнение.

Один мой приятель утверждал, что верил только в то, что мог увидеть или почувствовать. Мир непостижим. Нельзя с точностью сказать, есть Бог или нет его, насколько правдивы разные теории. «Покажи мне доказательства, и я поверю», – говорил он, заканчивая разговор.

Другой приятель любил вступать в споры. В них он чувствовал себя как в своей тарелке. Он говорил, что даже если Бог спустится к нему с небес, то он всё равно не поверит. Всему должно быть логическое объяснение, а те, кто чаще всего видят мистическое существо – не здоровы. В спорах он находил лазейки и доказывал – Бога нет. «Если Бог существует, то почему он терпит нас, грешников? Раз он всемогущий, то устроил бы геноцид, да создал новых детей. Или вышел бы, да показал, как правильно жить, чтобы все поверили и даже я». Переубедить этого человека в обратном было невозможно, а я и не хотел. Мне было интересно только мнение.

Я стал верить в себя и свои силы. Я был сломлен.

Людям свойственно менять своё мнение, тем более детям. Из праведного христианина я стал обычным школьником. Меня более не интересовали молитвы и церковь, наука и друзья заменили мне веру, но я всё равно не мог найти места в этом мире. Несмотря на окружение, мне казалось, что я совсем один: не было рядом никого, кто смог бы разделить со мной горе и радость, мгновенья счастья и утраты. Вокруг меня не было единомышленников.

Мы не существуем сами по себе. Объединяемся в группы. Группы образуют большие сообщества, а они в свою очередь несут некую идею в мир. Человек попросту не может жить в одиночестве. По крайней мере, в те года мне так казалось.

До шестнадцати лет я жил по инерции. По дуновению ветра менял своё направление и интересы, постоянно что-то