Читаем онлайн «Эскадрон особого назначения» 3 cтраница
- 12345 . . . последняя (7) »
нее.
Достаю карту и с карандашом в руках излагаю свой план.
– Хорошая идея, – скепсиса ни в голосе, ни во взгляде тролля-барона больше не чувствуется.
– Доверимся вашему опыту, Николай Михалыч, – несколько кисло соглашается Вержбицкий с моей идеей операции.
– Тогда немедленно выступаем, времени почти нет.
Лежим в засаде, ждем. Проселочная дорога тянется меж двух холмов примерно километра два, вдоль дороги по обоим склонам холма мы и замаскировались по две стрелковые пятерки с каждой стороны дороги, два стога сена на входе на участок между холмами и два стога сена на выходе. В стогах спрятана наша ударная сила – пулеметные тачанки. Вся надежда на них, на гранаты и на внезапность. – Интересный у вас английский, Николай Михайлович, – шепчет устроившийся рядом со мной Вержбицкий. – Где изучали? Оп-па… а пан Вержбицкий продолжает меня по-тихому пробивать?.. Это «жу-жу» неспроста. Рановато я понадеялся, что недоразумения между нами улажены. С ходу придумываю более-менее правдоподобную версию. – Это американский английский, господин штабс-капитан. Он, знаете ли, довольно значительно отличается от британского английского. Вержбицкий хмыкает. Не убедил… – Приходилось бывать в Северной Америке? Ну етить-колотить! Когда ж ты от меня отстанешь?! – Увы… Сосед наш по имению двадцать лет прожил в Северной Америке. Много интересного рассказывал: индейцы, прерии, золотая лихорадка… У него и учился английскому, – я стараюсь свалить с темы. Взгляд Вержбицкого полон недоверия. Сейчас еще скажет, что-то кто-то перечитал Фенимора Купера или Майн Рида. На мое счастье, дважды кричит сойка, причем с того направления, откуда мы ждем японцев. Сигнал – готовность номер один. Приникаю к прицелу укороченной драгунской винтовки (сейчас она предпочтительнее револьвера – и бьет точнее, и дальность стрельбы поболее). Вержбицкий следует моему примеру и направляет на дорогу свой наган. Посмотрим, кто к нам пожаловал. На дороге появляется выстроенный в походную колонну японский полк. Хмурюсь. Совсем оборзели самураи, идут как на параде: темно-синие мундиры, белые гетры, фуражки с высокой тульей и желтым околышком. Старшие офицеры конным порядком, младшие и рядовой состав – в пешем строю. Где-то сзади плетется, пылит обоз. Полк основательно втягивается в распадок между холмами. Голова колонны приближается к выходу из распадка. До двух стогов по обочинам дороги метров пятьдесят. Кошусь на Вержбицкого – по измазанной маскировочной смесью щеке поляка ползет крупная капля пота. У меня тоже – кожей чувствую. Теперь нужно выбрать подходящий момент. Выцеливаю конного офицера во главе колонны. Трижды кричу сойкой – сигнал к началу атаки, и жму на спусковой крючок. Винтовка сильно толкается в плечо. Бах! Грохот моего выстрела спускает лавину. Трещат винтовочные выстрелы со склонов холма, а главное, тарахтят пулеметные очереди из стогов. Эффект неожиданности, он и есть эффект неожиданности. Валятся растерявшиеся японцы под нашими пулями, мечутся – а куда бежать – спереди пулеметный огонь и сзади. А с флангов палят русские трехлинейки. Паники добавляют гранаты, которые летят со склонов холма в середину колонны. Некоторые, считаные единицы успевают сорвать с плеч свои винтовки и пытаются открыть ответный огонь. Но их слишком мало, да и таких мы с бойцами выбиваем в первую очередь. Еще чуть-чуть и от былой организации не остается и следа. Воинская часть превращается в обычную толпу. О сопротивлении больше никто не думает. Кто убит, кто стонет раненый, кто стоит на коленях с поднятыми руками. Семнадцатый полк перестает существовать. Отдаю приказ прекратить огонь. Не сразу, но выстрелы смолкают. Наших пленных «языков» заставляем собрать валяющееся вдоль дороги оружие – в обозе нашлись запасы керосина. Несколько минут и груды «арисак» превратились в веселые костры. Оставляем «языков» с деморализованными остатками 17-го полка. Забираем из обоза то, что может пригодиться в дальнейшем рейде: взрывчатку, тот же керосин, жаль, что его немного, ящики с патронами летят в те же костры из винтовок. Чем больше солдат врага и армейского имущества сейчас будет выведено из строя, тем лучше для нас. Спешно покидаем место побоища.
– Отличный бой, штабс-ротмистр, – Вержбицкий и Маннергейм пристраиваются рядом. Устало киваю. Я привык к тому, что гладко бывает только на бумаге, но сегодня действительно все прошло как по нотам. – И ни одной жертвы с нашей стороны, – ухмыляется Маннергейм. – Таким макаром недолго японцев обратно в море сбросить. – Это, господа, большая удача, – остужаю их энтузиазм, – в следующий раз может и не повезти. И только беспечность японцев, в данном случае, что двигались они без боевого охранения, и позволила нам достичь такого успеха. Но противник не дурак и урок из этой истории извлечет. – И что? – возмущается Вержбицкий. – Двинемся обратно? – Нет, продолжим пакостить противнику.
Лежим в засаде, ждем. Проселочная дорога тянется меж двух холмов примерно километра два, вдоль дороги по обоим склонам холма мы и замаскировались по две стрелковые пятерки с каждой стороны дороги, два стога сена на входе на участок между холмами и два стога сена на выходе. В стогах спрятана наша ударная сила – пулеметные тачанки. Вся надежда на них, на гранаты и на внезапность. – Интересный у вас английский, Николай Михайлович, – шепчет устроившийся рядом со мной Вержбицкий. – Где изучали? Оп-па… а пан Вержбицкий продолжает меня по-тихому пробивать?.. Это «жу-жу» неспроста. Рановато я понадеялся, что недоразумения между нами улажены. С ходу придумываю более-менее правдоподобную версию. – Это американский английский, господин штабс-капитан. Он, знаете ли, довольно значительно отличается от британского английского. Вержбицкий хмыкает. Не убедил… – Приходилось бывать в Северной Америке? Ну етить-колотить! Когда ж ты от меня отстанешь?! – Увы… Сосед наш по имению двадцать лет прожил в Северной Америке. Много интересного рассказывал: индейцы, прерии, золотая лихорадка… У него и учился английскому, – я стараюсь свалить с темы. Взгляд Вержбицкого полон недоверия. Сейчас еще скажет, что-то кто-то перечитал Фенимора Купера или Майн Рида. На мое счастье, дважды кричит сойка, причем с того направления, откуда мы ждем японцев. Сигнал – готовность номер один. Приникаю к прицелу укороченной драгунской винтовки (сейчас она предпочтительнее револьвера – и бьет точнее, и дальность стрельбы поболее). Вержбицкий следует моему примеру и направляет на дорогу свой наган. Посмотрим, кто к нам пожаловал. На дороге появляется выстроенный в походную колонну японский полк. Хмурюсь. Совсем оборзели самураи, идут как на параде: темно-синие мундиры, белые гетры, фуражки с высокой тульей и желтым околышком. Старшие офицеры конным порядком, младшие и рядовой состав – в пешем строю. Где-то сзади плетется, пылит обоз. Полк основательно втягивается в распадок между холмами. Голова колонны приближается к выходу из распадка. До двух стогов по обочинам дороги метров пятьдесят. Кошусь на Вержбицкого – по измазанной маскировочной смесью щеке поляка ползет крупная капля пота. У меня тоже – кожей чувствую. Теперь нужно выбрать подходящий момент. Выцеливаю конного офицера во главе колонны. Трижды кричу сойкой – сигнал к началу атаки, и жму на спусковой крючок. Винтовка сильно толкается в плечо. Бах! Грохот моего выстрела спускает лавину. Трещат винтовочные выстрелы со склонов холма, а главное, тарахтят пулеметные очереди из стогов. Эффект неожиданности, он и есть эффект неожиданности. Валятся растерявшиеся японцы под нашими пулями, мечутся – а куда бежать – спереди пулеметный огонь и сзади. А с флангов палят русские трехлинейки. Паники добавляют гранаты, которые летят со склонов холма в середину колонны. Некоторые, считаные единицы успевают сорвать с плеч свои винтовки и пытаются открыть ответный огонь. Но их слишком мало, да и таких мы с бойцами выбиваем в первую очередь. Еще чуть-чуть и от былой организации не остается и следа. Воинская часть превращается в обычную толпу. О сопротивлении больше никто не думает. Кто убит, кто стонет раненый, кто стоит на коленях с поднятыми руками. Семнадцатый полк перестает существовать. Отдаю приказ прекратить огонь. Не сразу, но выстрелы смолкают. Наших пленных «языков» заставляем собрать валяющееся вдоль дороги оружие – в обозе нашлись запасы керосина. Несколько минут и груды «арисак» превратились в веселые костры. Оставляем «языков» с деморализованными остатками 17-го полка. Забираем из обоза то, что может пригодиться в дальнейшем рейде: взрывчатку, тот же керосин, жаль, что его немного, ящики с патронами летят в те же костры из винтовок. Чем больше солдат врага и армейского имущества сейчас будет выведено из строя, тем лучше для нас. Спешно покидаем место побоища.
– Отличный бой, штабс-ротмистр, – Вержбицкий и Маннергейм пристраиваются рядом. Устало киваю. Я привык к тому, что гладко бывает только на бумаге, но сегодня действительно все прошло как по нотам. – И ни одной жертвы с нашей стороны, – ухмыляется Маннергейм. – Таким макаром недолго японцев обратно в море сбросить. – Это, господа, большая удача, – остужаю их энтузиазм, – в следующий раз может и не повезти. И только беспечность японцев, в данном случае, что двигались они без боевого охранения, и позволила нам достичь такого успеха. Но противник не дурак и урок из этой истории извлечет. – И что? – возмущается Вержбицкий. – Двинемся обратно? – Нет, продолжим пакостить противнику.
- 12345 . . . последняя (7) »